Вот такой

Это началось с поездки в аэропорт.

Встречать маму из командировки мы поехали все втроём: папа, сестрёнка Вера и я. Выгрузились на парковке в аэропорту, купили цветы, купили по мороженому и стали ждать, слоняясь из одного магазина в другой и то и дело поглядывая на табло прибытия. Самолёт должен был сесть с минуты на минуту, но мама всё никак не звонила. Верка залипла в косметическом салоне, пробуя все тени и помады подряд, когда папа вдруг вытащил телефон:

— Смска от мамы: они сели! Сейчас будут выходить, и ещё какой-то сюрприз. — Он посмотрел на нас удивлённо. — Какой-такой сюрприз?

— Мама купила шубу в Иркутске, — лениво пошутила сестрица из-за дальнего прилавка. — В кредит.

Мы пошли в зал прибытия и стали ждать. Из больших дверей мама вышла не одна, а в сопровождении тёти Маши и дяди Сергея, её мужа.

— Приве-е-ет! — замахала она рукой издалека. — Ой, вы все тут! Смотрите, кого я встретила в самолёте!

Мама по очереди обняла меня и Веру, взяла у папы букет и ещё раз предъявила нам наших дядю и тётю из Владивостока. Оказывается, они летели в отпуск с пересадкой в Иркутске. Мы с Веркой вежливо поздоровались с ними и тут же заранее заскучали: сейчас начнётся стандартный взрослый трёп, и это наверняка на час-полтора.

— Мы вас подвезём до города, не проблема, — тем временем говорил им папа. — Местные таксисты настоящие грабители, даже и не связывайтесь.

Я поморщился, представляя себе, как мы все сейчас набьёмся в нашу машину и будем в тесноте пилить до Москвы целый час. Мы вообще все влезем-то?

Но у папы уже был готов план: он за рулём, мама на переднее сидение, тётя Маша и дядя Сергей на заднее, а мы с Верой тоже на заднее — вот только она сядет мне на колени. Хотелось поспорить, но вариантов не было. Мы уныло затолкались в машину.

Сестра плюхнулась на меня сверху и закрыла дверь: я оказался неудобно сжат с одной стороны дверью, с другой тётей Машей, и сверху на меня навалилась Верка. Она хоть и лёгкая для восемнадцатилетней девушки, но всё равно долго держать её на коленях будет тяжело.

Вера уселась ко мне спиной, машина тронулась с места, вдавив её попу в мои бёдра, а её волосы уткнулись мне в нос. Сестрица любила тонкие цветочные ароматы духов, так что дышать её шёлковыми волосами было вполне приятно. Я пощекотал носом её затылок, Вера засмеялась в ответ и стала крутить головой, щекоча волосами моё лицо и шею. Не зная, куда в тесноте деть руки, я обнял её за талию и мы поехали, стараясь не вникать во взрослый разговор: кто там что купил, что нового и до чего страну довели.

Вера ерзала то сюда, то туда на моих ногах, то и дело шёпотом жалуясь, что мои ноги слишком твёрдые. Когда она в очередной раз подвинулась, совсем тесно прижавшись бёдрами к моим бёдрам, я ощутил неожиданную проблему: мой член начал возбуждаться.

Сестра тоже это ощутила. Она повернула голову и шёпотом спросила:
— Эй, ты чего это там?
— Извини, неожиданная реакция организма.
— У тебя две ошибки в слове "реакция."
— Очень смешно. Извини, ты пахнешь как девушка и ощущаешься как девушка, что я могу поделать.
— Я думала, что у тебя это всё прошло.

Когда мне было пятнадцать, я некоторое время увлекался тем, что подглядывал за ней и нюхал её трусики. За каждым из этих занятий она меня хотя бы раз поймала, и я тогда пообещал ей перестать. И перестал, в общем-то.

— Прошло, да. Но что я могу сейчас сделать? Просто подвинься подальше, я не знаю.

Вера поерзала, отодвинувшись подальше. Несчастный ствол упирался мне в ногу, неприятно изгибаясь, и я просунул ладонь под пояс своих шорт, поворачивая и направляя его вверх. Движение не прошло незамеченным: сестра опять повернула голову.

— Что ты творишь?
— Поправляю.

Мне не видно было её глаза, но она определённо закатила их.

— Ну ты даёшь!
— Тебе не понять мужских проблем, — хмыкнул я.

Машина повернула на рампе, вдавливая её тело в меня, и её ягодицы прижались вплотную к моему напряжённому стволу. Сестра не стала отстраняться. Вместо этого она вильнула прижатыми к члену бёдрами и шутливо прошептала, повернувшись вполоборота:
— Мм, большой!

Член непроизвольно вздрогнул от её слов. Я рассердился:

— Перестань.
— Извини.

Она привстала и опустилась на мою ногу, усаживаясь почти боком. Теперь моего члена ничего не касалось и я мог сосредоточиться на том, чтоб утихомирить нежеланное возбуждение. Увы это было нереально: кожей ноги я чувствовал промежность сестры через тонкую ткань её платья и трусиков. Она была очень нежной и на удивление горячей, даже сквозь все слои одежды, разделявшие нас. Более того, мне казалось, что я чувствую, как ткань её трусиков словно бы скользит по тонкому слою влаги. Это ощущение трудно передать словами — мне захотелось покачать сестру на ноге, чтоб понять наверняка, скользит ли полосочка ткани между её ног.

Сестра тем временем опустила ближайшую ко мне ладонь на мои шорты, сделала там неуловимо быстрое движение снизу вверх, словно измеряя, и тут же показала мне растопыренные пальцы:
— Вот такой?
— Нет, больше.

Она снова прикоснулась, уже увереннее и медленнее, проводя поверх шорт ладошкой от основания члена вверх. Показала снова:

— Такой?
— Нет.

Больше не церемонясь, она просто приложила ладонь к выпуклости на моих шортах, потом подняла руку и показала расстояние от кончиков пальцев до линии на запястье:

— Тогда такой?
— Да. — Я быстро взглянул на тётю Машу за её спиной, надеясь, что она не видит все эти манипуляции. Вера сидела к ней спиной, но та вполне могла бы увидеть её жесты, если бы захотела заглянуть ей через плечо.

Высвободив руку, я похожим движением захватил в ладонь ближайшую ко мне её грудь. Под летним платьем крупное полушарие поддерживал упругий девичий лифчик, который приятно пружинил в моей ладони. Я отнял руку и показал сестре свою ладонь, собранную в чашку:

— Такая?

Сестра скептически покачала головой. Я ещё раз захватил её грудь, растопырив пальцы и охватив её всю, словно бильярдный шарик. Показал растопыренные пальцы:

— Что, такая?

Вера хмыкнула. Что ж, я опять взял её за грудь: на этот раз крепко, серьезно, стиснув мягкое полушарие в своей руке, которой едва хватило, чтоб собрать её всю — а у меня крупная ладонь и довольно длинные пальцы, между прочим. Если первые два моих прикосновения были поверхностными, то сейчас ощущение от смятия её груди было приятным и очень возбуждающим. Я непроизвольно сделал небольшое вращательное движение, которое привык делать девушкам во время предварительных ласк. Вера вздрогнула, прикрыв глаза. Я тут же убрал руку и попытался продолжить игру, показывая пальцами объем её груди:

— Такая?
— Да, — сказала Вера и взяла мою руку за запястье.

Прикрыв глаза, она положила её себе обратно на грудь и едва слышно прошептала:
— Ещё...

Я тайком бросил взгляд на тётю за её спиной, и на зеркало заднего вида. Вроде как никто ничего не видел, мы были прикрыты от глаз родственников. Положив ладонь на грудь сестры, я принялся с удовольствием её мять, тискать, делать вращательные движения. Нежное полушарие плавало под платьем, норовя выскочить из упругой чашечки лифчика, а Верочка закрыла глаза и молчала, иногда вздрагивая и прикусывая нижнюю губу.

Её ладошка, до этого лежавшая на коленях, скользнула по бедру вниз прямо на мои шорты. Она провела вверх и вниз по упругой выпуклости, под которой прятался мой напряженный член, а потом стиснула его всей ладонью прямо сквозь слои ткани. Она сжимала и разжимала ладонь почти синхронно с тем, как я сжимал и тискал её грудь.

Моё сознание затуманилось и стало всё равно, что и как произойдёт, мне сейчас просто хотелось более сильных ощущений, ещё удовольствия. Я приподнял бёдра, стараясь сильнее прижаться к её ладони, и в то же время сквозь ткань её платья высвободил её грудь из чашечек лифчика. Её соски напряжённо торчали, упруго пружиня под моими жадными пальцами. Я старался не делать скользящих движений, а только нажатия, чтоб ткань не царапала чувствительный сосок.

Особенно приятно было смотреть, как её ротик беззвучно приоткрывается, когда я нажимаю сильнее или надавливаю в каких-то определённых местах — у основания соска, например. Верочка всё так же стискивала сквозь шорты мой член, но то и дело останавливалась, забывая это делать и прислушиваясь к собственным ощущениям.

Вдруг она, похоже, не выдержала и переместила руку на собственные бёдра. Я смотрел, как её пальчики скользнули в складку платья между ног, сквозь ткань подола и трусиков нащупали там нужную точку и стали массировать её. Я выпустил из руки её грудь, настойчиво вернул её ладошку на свой член и сам положил пальцы между её ног. Моя рука скользнула по её лобку вниз. Краями ладони я ощущал приятную нежность её ног, а подушечки пальцев двигались по платью, нащупывая контуры трусиков под ним и выискивая начало интимных губ. Лёгкая приподнятость и неровность трусиков давала мне понять, что сестра не бреет волоски под ними. Разве что подравнивает немного, наверное.

Когда мои пальцы провалились в мягкое углубление между ног, я подумал, что нашёл желаемое место. Я стал тереть и массировать его, уверенный, что делаю всё правильно, когда Верочкина ладошка вдруг снова выпустила мой член и легла на мои пальцы. Вера обхватила своими пальчиками мои средний и указательный, решительно направила их чуть ниже и стала двигать ими сама, словно показывая мне, как надо. Это было восхитительное ощущение. Я чувствовал под подушечками пальцев легкую ткань платья, скользящую по шелковой ткани трусиков, которые в свою очередь выдавали под собой восхитительно мягкую поверхность девичьей интимной впадинки, в начале которой ощущался едва заметный бугорок. Этот бугорок мы с Верочкой вместе и массировали.

Вера так и не открывала глаз, играя своей и моей рукой между ножек, но я то и дело в волнении поглядывал то за её спину, то вперёд. К счастью, родители были увлечены разговором с дядей, тётя Маша словно задремала, так что наши запретные шалости вроде как были скрыты от чужих глаз.

Вскоре я не выдержал. Высвободив руку из ловких сестриных пальцев, я нахально просунул её прямо под платье, нашёл край трусиков и залез ладонью прямо туда. Меня встретил упругий ёжик завитков интимных волос, внизу которых я снова нащупал заветную впадинку с бугорком. Ох, как там было горячо и мокро! Мои пальцы мгновенно увлажнились, и я снова начал движения вокруг её клитора, массируя его, нажимая, теребя и растирая.

Верочка вздрагивала, иногда чуть выгибалась, а самое главное — снова вернула руку на мой член и крепко сжимала его сквозь шорты. Иногда она пыталась гладить его или словно царапать сквозь ткань, но чаще просто держалась за ствол, ничего не делая. Мне было хорошо и от этого, я был больше сосредоточен на её клиторе.

Вдруг она буквально вонзила пальцы в мои бёдра и задрожала. Её ножки сжались вместе, крепко стискивая мои пальцы между ними, глаза зажмурились, а ротик исказился от того, что она крепко прикусила нижнюю губу. Я замер, не имея возможности двигать пальцами или вынуть руку, и стал ждать. Через несколько секунд сестра расслабила ноги и я вынул руку из-под её платья. Она открыла глаза и смущенно посмотрела на меня. Не придумав ничего лучше, я слизал влагу с пальцев и кивнул ей в ответ, словно говоря, что всё хорошо. Сестра едва заметными движениями заправила грудь обратно в лифчик, обняла меня за шею и легла на меня, словно отдыхая.

Через несколько минут мы высадились у нашего дома — сестра торопливо поправляла платье, а я был рад, что член наконец-то расслабился и перестал оттопыривать шорты. Что, впрочем, не помешало мне закрыться в своей комнате и вскоре кончить, вспоминая ощущения от прикосновений к шелковой коже, нежной груди и влажной впадинке между ног своей сестры.

***

Прошло несколько дней. Мы не говорили с сестрой о проишедшем. Я старался вести себя так, будто бы ничего не было, и она тоже общалась со мной как обычно. Впрочем, я и не думал, что я хочу какого-либо продолжения — это было бы неправильно.

В субботу утром родители уехали на дачу, оставив нас дома. Вера готовилась к экзаменам, а мне на даче делать было нечего. Вечером мы накрыли столик в гостиной перед телевизором, чтобы вместе поужинать. Если бы мама с папой были дома, ужин состоялся бы куда раньше, а так мы сели только в десять вечера.

Вечерние программы закончились и начался какой-то фильм. Мы отодвинули пустые тарелки, уселись поудобнее вместе на диване и стали смотреть. Это выглядело как обычно, мы с Верой часто смотрели фильмы или телепередачи по вечерам, и почти всегда просто сидя рядом на диване.

Я обнял её за талию, она положила мне голову на плечо и мы в основном молчали, только изредка комментируя события в фильме. Её длинные волосы приятной шёлковой волной прикасались к моей шее, а её дыхание приподнимало мою ладонь, лежащую у неё на животе.

В фильме началась интимная сцена. Она не была внезапной, нет, она развивалась медленно: главный герой долго целовал героиню, потом постепенно раздел её, уложил на кровать и стал неторопливо покрывать поцелуями её тело, начиная с губ и шеи и спускаясь всё ниже. Героиня была хороша: стройная девушка, её красивое лицо в профиль с приоткрытым от страсти ротиком выглядело очень привлекательно. Её волосы рассыпались по кровати, она запрокинула голову, выгибаясь навстречу мужчине, а он целовал её шею, белоснежное декольте, её округлые груди с высоко торчащими сосками. Я чувствовал, как я тоже возбуждаюсь.

Когда обнажённая грудь героини показалась на экране во всей красе и герой начал ласкать её, я переместил ладонь с живота Верочки на её грудь. Это произошло как-то само собой, я только через долю секунды подумал: если она уберёт мою руку, то я больше никаких поползновений делать не буду — ни сейчас, ни когда-нибудь ещё.

Нежное полушарие девичьей груди приятно легло в руку. Лифчика под футболкой у Верочки не было, и упругий сосок упирался прямо в мою ладонь. Помедлив одно мгновение, я прижал ладонь сильнее и стал делать вращательные движения. Сестра молчала и не останавливала меня — она неотрывно смотрела на экран, где герой нежно ласкал грудь героини.

Сквозь футболку я нащупал пальцами сначала ареол соска, а потом и сам сосочек, взял его и осторожно сжал, а потом покрутил между пальцами. Протянул свободную руку и нашёл второй сосочек. Вера всё так же полулежала рядом со мной на диване, опираясь на меня и глядя в телевизор, а мои руки тем временем старательно ласкали её груди.

Подобрав пальцами ткань, я приподнял её футболку и собрал её гармошкой вверх, задрал ещё выше и проник под неё руками. Теперь мои ладони лежали прямо на тёплых нежных грудях моей сестры. Желание и страсть затмевали всё, я старался не думать ни о каких последствиях. Я ласкал и мял её груди обеими руками, прижимая их, покручивая сосочки, надавливая на них и стискивая их так, как только мог придумать.

Вера вскоре закрыла глаза и запрокинула голову, полностью отдаваясь моим ласкам. На экране герой уже овладел героиней и страстно двигал бёдрами между её раскинутых ног, а я же пока только запустил руку под резинку трусиков своей сестры. Мои пальцы скользнули по пушистому трегольнику волос, нырнули ниже и сестра тут же раздвинула свои ножки пошире.

Средним пальцем я провёл по нежным интимным губам, чуть раскрывая их. Они были покрыты влагой, которую я набрал на пальцы и сделал несколько длинных движений вдоль всей длины её лепестков, словно расправляя их, растягивая вверх и вниз. Потом сжал их вместе, чуть потянул за лепестки, раскрыл их и нашёл кончиком пальца бугорок клитора.

Осторожные ласки вокруг основания клитора быстро достигли желаемого эффекта. Вера изгибалась в моих руках и поводила бёдрами, словно подаваясь ими вперед, сильнее прижимаясь к моей ладони. Осмелев, я нырнул пальцами ниже и сделал несколько круговых движений у влажного входа, словно массируя его. В ответ на это прикосновение с губ Верочки сорвался едва слышный стон.

Я попытался действовать сразу двумя пальцами: большим пальцем ласкать клитор, а средним массировать вход во влагалище. Это оказалось неожиданно трудно координировать, и я вскоре вернулся к предыдущему способу: переходить от долгого массажа клитора к нескольким плавным движениям вокруг входа и обратно. Иногда я просто накрывал всю промежность влажной ладонью и надавливал или тёр, будто разминая её. Тогда Верочка сжимала ножки вместе, захватывая мою руку в приятный нежный плен, но вскоре выпускала.

Внезапно она вывернулась из моих рук, соскользнула на пол, став на колени, повернулась лицом к дивану и руками опёрлась на него. Одну руку она протянула вниз и стянула с себя домашние шортики до колен. Более ясного намёка мне не нужно было: я встал, обошёл её и опустился на колени между её ног. Её шорты болтались на уровне колен, но её трусики всё ещё закрывали попку. Я поддел их пальцами и потянул вниз.

Белоснежная попка моей сестры словно светилась в полумраке комнаты, и я вожделенно пялился на неё, приспуская с себя штаны и трусы. Мне не надо было думать о презервативе — сестра принимала ОК, её таблетки постоянно валялись на виду в ванной. Мой член чуть ли не звенел от напряжения. Я провёл головкой по её влажным округлым губкам, разыскивая вход, и надавил...

Верочка качнула бёдрами и подалась попкой навстречу, насаживаясь на мой член. Я закрыл глаза, наслаждаясь моментом — мой горячий, жаждущий прикосновнений член полностью погрузился в её лоно, и приятное тепло окутало его со всех сторон. Я старательно избегал мысли о том, что это лоно моей сестры — сейчас я просто занимаюсь сексом, это приятно и хорошо, и не столь важно, с кем.

Взяв сестру за бёдра, я начал более быстрые движения — сильные и глубокие, вонзая член в её такое нежное и трепещущее влагалище. Верочка вздрагивала и чуть подмахивала, и охала в ответ на особенно глубокие толчки. Иногда я гладил её по спине, но в основном просто держал за бёдра и смотрел, как мой блестящий от влаги ствол проникает внутрь и выскальзывает обратно, и как сжатое колечко её попки подрагивает от каждого движения.

Мне хотелось поменять позу, попробовать другие прикосновения, но это означало что-то сказать, а сказать я не мог — молчание было важной частью нашего запретного удовольствия. Мы просто двигались, пока Верочка не уткнулась лицом в диван и не задрожала, видимо, кончая. Глядя, как она кончает, я уговаривал себя продлить процесс, продержаться подольше, но эта мысль только приблизила мой собственный оргазм. Я излился в неё, выталкивая горячие струи спермы в её утомлённое ласками тело. Замер, подержал член в её глубине ещё минуту, а потом осторожно выскользнул.

Чувство стыда и вины накатило в ту же секунду. Я не знал, что сказать, как объясниться с сестрой, и молча смотрел на её фигурку, всё так же полулежащую передо мной — лицо спрятано в руках на диване, белая попка оттопырена. Мне казалось, что я вижу в полумраке, как с краешка интимных губ стекает белая капелька спермы...

Сестра поднялась на ноги, стянула с колен трусики и шорты, взяла их в руку да так и пошла в душ, в одной футболке на голое тело. Она не посмотрела на меня, просто ушла. Я натянул трусы и штаны и ушёл к себе в комнату.

***

Мы так ни разу и не говорили об этом. Я решил, что это будет таким правилом: не говорить, не упоминать, даже не намекать. Соблюдать такое правило было легко, потому что оба раза казались словно произошедшими во сне — не верилось, что это вообще случилось с нами.

Так прошло несколько дней. В среду вечером я ушёл к себе в комнату. Посидел ещё немного за компьютером, потом разделся и лёг в кровать. И уже почти уснул, когда дверь в комнату вдруг практически бесшумно открылась, и внутрь проскользнула сестра. Посмотрев на меня, она приложила палец к губам, а потом сделала жест рукой, мол, подвинься.

— Родители же дома, — прошептал я.
— Папа смотрит на кухне футбол, а мама уже давно спит, — прошептала в ответ Вера. — Двигайся.

Я отодвинулся к краю узкой кровати насколько смог, прижавшись спиной к стене. Сестра улеглась рядом и обняла меня рукой. На ней была её обычная пижама: мягкая футболка и штаны. Опустив глаза и не глядя на меня, Вера прижалась к мне всем телом и погладила ладошкой по груди, по животу, потом скользнула рукой по ткани моих узких плавок. Сначала она нерешительно прошлась по ним самыми кончиками пальцев, а потом смелее провела ладонью, нащупав начавший возбуждаться ствол и чуть сжав его через ткань.

Я закрыл глаза, наслаждаясь. Сестра вдруг приподнялась на кровати и стала перемещаться вниз. Она взялась за резинку моих плавок и потащила их вниз, спустив их примерно до колен. Через несколько мгновений я ощутил прикосновения ладошек к яичкам и стволу. Проворные пальчики перебирали мошонку, потом ухватились за член и приподняли его вверх.

Я почувствал, как её ладошка тянет кожу на члене вниз, оголяя головку, а потом горячее и влажное прикосновение к головке — быстрые губки моей сестры взяли головку в кольцо и стали ласкать, массировать её, в то время как рука скользила по напряженному стволу вверх и вниз.

Где-то на краю затуманившегося сознания промелькнула мысль о том, кто же из бывших бойфрендов сестры научил её так делать минет, но тут же исчезла. Упругие и влажные ласки члена кружили голову и затмевали любые мысли.

Впрочем, это длилось недолго. Она отпустила мой член, выскользнула из-под одеяла и торопливо сняла пижамные штаны. Трусиков под ними не было. Интересно, надевает ли она их обычно под пижаму, подумал я, или это она заранее приготовилась. Вера бросила штаны на пол, откинула одеяло в сторону и стала усаживаться на колени над моими бёдрами. Оседлав меня, она взялась за член, точно направила его куда нужно и медленно опустилась на него, словно нанизываясь, погружая его в своё влагалище.

Я наслаждался ощущением того, как влажная головка распирает стеночки, проталкивается внутрь её узкой киски. Сестра постепенно опустила бёдра вниз и прижала их к моему телу — в этот момент было безумно приятно ощущать прикосновение бархатной кожи внутренней поверхности её бёдер.

Вера на мгновение обернулась, проверяя, закрыта ли дверь моей спальни, затем упёрлась в мою грудь ладошками и начала движения. Она закрыла глаза и стала размеренно насаживаться на мой член, поднимаясь и опускаясь. Иногда она замирала внизу, делала вращательное движение бёдрами, приятно скользя по мне, и потом снова начинала двигаться. Упругое колечко её интимных мышц массировало мой член от основания до самой головки. Если бы я не помастурбировал за пару часов до этого, я бы уже кончил, наверное, до того это было приятно.

Сестра вошла в ритм и уже просто двигалась вверх и вниз, не делая никаких пауз или вращений бёдрами. Её ротик приоткрылся, груди равномерно покачивались под футболкой — я вдруг сообразил, что мои руки свободны, и запустил их прямо туда, захватив нежные полушария и сжав пальцами соски. Верочка поднималась вверх и вниз, принимая в себя мой член, а я старательно мял её груди и покручивал соски, пытаясь при этом не мешать ритму её движений.

Она вдруг стала прерываться, вздрагивать, потом резко насадилась на член, помедлила, и сделала ещё несколько движений — каждое скольжение члена внутри её тела в этот момент словно ранило её, она вся дрожала, когда погружала его в себя. Потом громко выдохнула и остановилась, опустив голову и часто дыша.

Я дал ей отдышаться, потом прижал к себе и стал сам двигать бёдрами между её раздвинутых ног, всё ещё обнимавших меня с боков. Её влагалище истекало соками, член вонзался и выходил очень легко, не слишком стимулируясь, но большая скорость моих движений помогли мне быстро кончить. Я излился в неё, всё так же прижатую к моей груди, и замер. Мне вдруг пришло в голову, что надо было хотя бы стулом подпереть дверь. Мы, конечно, вели себя не очень шумно, но вдруг бы родители захотели войти?

Верочка приподнялась, чмокнула меня в щёку и слезла с меня. Встала, стянула салфетку со стола, вытерла влагу на ногах и надела пижамные штаны. Снова приложив палец к губам она кивнула мне и осторожно выбралась из комнаты.

Я натянул плавки, укрылся одеялом и уснул самым сладким сном, которым только можно себе представить.

***

Ещё через пару дней я засиделся ночью за компьютером. Почувствовал, как желание потихонечку пробуждается во мне, открыл сайт с видео и стал искать что-нибудь красивое про брата и сестру. И уже начал было мастурбировать, когда в голове зажглась мысль — а что, если?..

Я бесшумно вышел из комнаты и прислушался. Была уже полночь, мама и папа спали в своей комнате, а сестра в своей. Я нажал на ручку двери — открыто. Осторожно открыл дверь и вошёл к Вере в комнату. Мысли будоражили меня, возбуждали, мой член колом стоял, выпирая из узких трусов — единственной одежды, которая на мне сейчас была.

Вера спала на своей кровати, лежа на спине и раскинув руки и ноги. Я осторожно сел на край, не решив ещё, готов ли я уже её разбудить, и приподнял тонкое покрывало. Ночь была тёплая, и на сестре были надеты только шелковая маечка и белые трусики. Я откинул покрывало в сторону и некоторое время смотрел на маечку, соблазнительно натянутую приподнятой девичьей грудью. Потом посмотрел на трусики, на мягкие складочки между ног.

Чуть помедлив, я провёл кончиком пальца по её трусикам сверху вниз — от лобка до самого конца нежных губ под тканью. Ткань вдавилась поглубже, раздвигая мягкие лепестки. Подняв руку, я положил её сестре на правую грудь и слегка сжал её, ощущая приятную податливость.

Вера проснулась и приподняла голову:

— Что? Ах, это ты, — она скосила глаза на мою руку, лежащую у неё на груди, потом бросила быстрый взгляд на мои бёдра.
— Я это, я, тс-с-с. Ложись.

Я нырнул рукой под её футболку, нашёл полушарие груди и стиснул сосочек, чуть прокручивая его между пальцами. Верочка закрыла глаза и сжала губы. Поиграв с её грудью ещё немного, я отодвинул в сторону её белые трусики и положил пальцы на курчавый лобок. Нашёл верх её влажных губ, помассировал, делая пальцами круговые движения. Сестра раскинула ноги пошире и стала немного подаваться бёдрами вверх, отвечая на мои движения.

Я стянул с неё трусики и нажал сбоку на бедро, давая понять, что она должна лечь на бок. Она послушно повернулась к стенке, выставив в мою сторону голую попку. Торопливо сняв трусы, я пристроился сзади. Член нырнул во влажную щель и мои бёдра буквально заныли от наслаждения, так я ждал этого момента. Нежная упругая глубина окутала мой напряжённый стержень, сжимая его колечком у основания, и я начал движения — быстрые, глубокие, как нравится мне.

К счастью, кровать почти не скрипела. Я обнял сестру одной рукой, придерживая за груди, а другую запустил в её прохладные волосы. Получилось, что мы соприкасались только бёдрами и там, где мои руки обнимали её. В полумраке я с удовольствием смотрел на белые округлые ягодицы Веры, подрагивающие от каждого моего толчка, от каждого погружения в её влагалище. Ещё через несколько движений я кончил, выпуская в эту приятную глубину горячие потоки спермы.

Я полежал немного, вынул член и встал с кровати, подбирая плавки. Сестра повернулась, села, накрыла промежность ладошкой и стала что-то искать на ощупь в прикроватной тумбочке. Вытащила прокладку и вклеила её в подобранные на кровати трусики, которые тут же и натянула на себя. Я сообразил, что это из-за меня — если на простыне останутся следы наших ночных приключений, то мама начнёт что-то подозревать: сестра никогда не приводит парней домой.

Прошептав "спокойной ночи", я убрался из комнаты. Меня немного угнетало ощущение вины — я будто просто воспользовался Верочкой, помешав ей спать и не подарив оргазма взамен. Лёжа в кровати, я некоторое время размышлял об этом и в то же время слушал шорохи за стеной: сестра ворочалась в кровати, засыпая. Я вдруг запаниковал — а что, если мы слишком шумно себя вели и в ночной тишине это было слышно в родительской спальне?

Мои подозрения оказались небеспочвенны. Утром мама спросила Веру, всё ли у неё в порядке, почему она не спала ночью. "Не спалось," хмыкнула сестра, пока я старательно делал вид, что увлечён программой по телевизору. Когда мама вышла из кухни, сестра посмотрела на меня строго и прошептала: "Ближайший месяц ничего, хорошо?"

"Хорошо," — кивнул я, и мы стали вести себя как будто ничего не было, разве что иногда я обнимал её за грудь, когда мы смотрели фильмы вместе на диване, а родителей не было.

Осталась ещё неделя до конца нашей условленной паузы, и каждый день я фантазирую о том, как именно мы прекратим наше вынужденное воздержание.

Звонок

Я сидел за стойкой бара и смотрел на эту женщину. Смотрел не отрываясь, потому что она была необычная, сложная, загадочная. Её одежда выглядела дорого и изысканно: юбка, например, казалась строгой, но в то же время имела длинный соблазнительный разрез и едва заметный ажурный узор по краю. Остроносые чёрные туфельки привлекали внимание искусным переплетением ремешков-застёжек вокруг щиколоток. Она вся была такой ухоженной, что трудно было даже примерно определить её возраст.

В этом простом баре такая женщина выглядела как не в своей тарелке. Мне хотелось подойти к ней и поговорить, но я тоже был птицей не её полёта: простой молодой парень, куда мне разговаривать с такой бизнес-леди. Впрочем, это не мешало мне её с удовольствием рассматривать.

Женщина вдруг остановила на мне свой взгляд, оглядела меня, ничуть не скрывая этого, и приветливо улыбнулась. Такая улыбка от обычной девушки моментально была бы для меня зеленым сигналом светофора, но тут я замешкался. Женщина едва заметно кивнула на место рядом с собой и я перестал сомневаться. Ай, пусть сработают стереотипы — женщинам постарше должны нравиться парни помоложе, хоть и не такие богатые. "Знатную леди от Джуди О'Греди не сможет никто отличить," — вдруг всплыли строчки в моей голове.

И это оказалось восхитительно легко. Мы просто говорили, пили, она улыбалась и смеялась, и вскоре так же просто предложила покинуть бар. Её звали Еленой, но я называл её просто Леночкой. На улице она без колебаний согласилась поехать ко мне, когда я рассказал свою обычную историю про коллекцию пластинок.

Моя маленькая холостяцкая студия встретила нас ночным полумраком. Я показал было в сторону минибара, предлагая выпить ещё, но Елена стояла в темноте, глядя на меня, её глаза блестели отблесками уличных огней, а её изящный ротик был едва заметно приоткрыт. Я не выдержал, обнял её и поцеловал горячо и нежно, прижимая её всем телом к себе.

Мне кружила голову мысль, что такая прекрасная, дорогая, изысканная женщина отдаётся мне у меня в квартире. Уже не знаю, чем я её покорил, но мне было всё равно — надо было наслаждаться моментом, пока возможно. Я прижал её к стене, целуя и на ощупь изучая её одежду — мои пальцы расстёгивали все едва заметные молнии и маленькие пуговички, постепенно обнажая её.

Её аккуратные округлые груди скоро оказались в моих руках, и я вожделенно смял их, сжал, чувствуя ладонями упругие шарики её сосков. Елена застонала, выгибаясь, и я стал целовать её открытую шею, плечи, декольте. Подхватив её, полуобнажённую, за плечи, я положил её на кровать и стал раздевать дальше, восхищаясь ажурным изяществом её белья. Её трусики выглядели как мозаика из гладких полосок ткани и полупрозрачных вставок с узорами. Я видел белую кожу сквозь эти вставки и мне не терпелось скорее стянуть её трусики вниз.

Когда упругая ткань наконец-то соскользнула с её округлых бёдер, последовав вслед за юбкой, я замер, разглядывая ровную каштановую полоску волос на её лобке. Я никогда не видел, чтоб интимные волоски были выбриты так аккуратно, эта изящная полосочка выглядела завораживающе красиво. Не стерпев, я соскользнул между ног Елены и покрыл её промежность горячими поцелуями.

Я услышал, как она застонала, но её рука схватила меня за волосы и потянула меня вверх — я вернулся выше, лег на Елену и стал целовать её, помогая тем временем её проворным ладошкам стянуть с меня остатки одежды. Несколько утомительных секунд заминки, пока я вскрываю и надеваю презерватив — и вот уже мой разгоряченный член погружается в её тело, растягивая влажные стеночки. Наши бёдра прижались друг к другу максимально тесно, пока мы оба наслаждались этим первым мгновением слияния — мой член в ней на всю длину, наши ноги сплетены и губы слились в поцелуе — пауза, затем мы начали движения.

Нависая над ней, я старался целовать её, где возможно — её нежные губы, белую шею, прекрасное декольте и груди, как вдруг она отстранилась и сказала:
— Извини, мне срочно надо позвонить.

Она дотянулась до своего телефона и набрала номер. Кивнула мне едва заметно, мол, продолжай. Я стал неторопливо входить в неё, невольно слушая разговор. Это было крайне странно, но что ж поделаешь, хоть какой-то секс всё равно.

— Алло, Саша, привет. Где ты сейчас? Ага. А что зачёт? Кто был? Почему, а как вы добирались? Нет, сынок, не езди с ними. Да? Это я на тренажёре бегаю, решила тебе позвонить пока.

Звонок был явно не срочный, а упоминание тренажёра меня то ли развеселило, то ли взбесило, я даже не понял. Я сделал резкий толчок, вонзая член, так что Елена громко ойкнула. Она одарила меня нелестным взглядом, всё так же говоря в телефон:
— Ой! Извини, стукнулась ногой.

Ещё минутку потрепавшись, она отбросила телефон на подушку рядом с собой и закрыла глаза. Прижала меня за плечо:
— Сильнее!

Я начал интенсивные движения, глубокие и сильные. После этого телефонного звонка Елена явно расслабилась и теперь просто получала удовольствие: с каждым толчком она стонала, выгибалась и сжимала меня руками и ногами, не открывая глаз.

Через минуту я сменил позу: перевернул её на живот, поставил на руки и коленки и вошёл сзади, наслаждаясь видом её округлой попки и плотно сжатой задней дырочки. Елена не стала опираться на руки — она подтянула к себе подушку, упала на неё грудью да так и осталась лежать с закрытыми глазами. Продолжая таранить её высоко поднятую попку, я вертел в руках подобранный с постели телефон.

Убрал звук до нуля, нажал повторный вызов номера и бросил телефон на кровать, когда соединение установилось. Мои толчки всё ускорялись, Елена громко стонала в такт, а на экране телефона неторопливо бежали минуты и секунды звонка. Я шлёпнул её по попке, вызвав громкий "Ай!", потом ещё раз и ещё. Потом она с наслаждением кончила, извиваясь и сжимая в руках края подушки. Пока она приходила в себя, я незаметно дотянулся до телефона и прервал звонок.

Вернувшись из душа, она долго одевалась, потом поцеловала меня на прощанье и выпорхнула за дверь. Я шлёпнул её по попке и вернулся в комнату, подумав про себя, что вряд ли она ещё раз придёт в тот бар.

Отдых на море для мамы и дочки

Получив ключи от номера на стойке регистрации санатория, мы с Анькой рванули к лифту, двери которого уже начали закрываться. Отдышавшись, я огляделась: четверо парней лет так восемнадцати или двадцати с интересом разглядывали меня и дочку.
— Спасибо, мальчики. — Я улыбнулась им. — Нажмите пятый, пожалуйста.
— Уже нажат, нам тоже туда.

Большой лифт старого советского санатория загудел, поднимая нас на нужный этаж. Стараясь не прерывать легкой беседы с парнями,  я с удовольствием отметила, что привлекаю их внимание. Моё короткое платье прекрасно открывало мои ножки, пусть даже ещё не загорелые — и мальчики то и дело тайком бросали взгляд на них. Впрочем, Анькина фигурка занимала их ничуть не меньше.

Лифт открылся, парни тут же сами подхватили наши чемоданы и потащили их по коридору, что было хорошим знаком.
— 525-я! — крикнула я вслед, и мы с дочкой неторопливо пошли за ними налегке. Они перешучивались между собой о том, сколько нарядов женщины берут в отпуск на неделю.

— А у нас 527-я комната, — сказал черноглазый Гена, имя которого я уже успела выяснить в лифте. — Заходите, если что.

Анька незаметно от него закатила глаза, давая мне понять своё отношение к происходящему.

— Обязательно! — сказала я сладким голосом. — Ген, а дорогу на пляж вы нам не покажете ли? Мы в этом санатории первый раз, ничего не знаем вообще.

Анька на этот раз закатила глаза так, что у неё вполне мог треснуть лоб изнутри. Проигнорировав её, я договорилась, что мальчики к нам постучат через полчаса.

***

В номере мы поспешно раскрыли чемоданы в поисках купальников и прочих пляжных принадлежностей. Я никак не могла сообразить, что нам нужно.

— Мам, там будет где переодеться? — спросила дочка, вытягивая своё бикини из пакетика.
— Не знаю. Надень купальник под платье, сменку возьми с собой.

Мы бегали, собирались, прихорашивались и через полчаса были почти готовы. Мальчикам пришлось ждать всего пять минут. Я заметила, как Володя одобрительно кивнул, глядя на воздушное легкое платье на Анечке. Впрочем, мои короткие шортики и обтягивающая футболка тоже собрали достаточно внимательных взглядов.

***

Мальчики были сама обаятельность, что для их возраста это было даже непривычно — такой обстоятельный подход обычно замечаешь у мужчин после 30. Анька оттаяла и тоже купалась в их внимании и комплиментах, ведь в конце концов они были едва ли старше её. Мускулистые, симпатичные, молодые — чудесная компания, подумала я.

Накупавшись и позагорав, мы проголодались.
— Давайте уже собираться, — сказала я. — Обедать давно пора, да и вообще сил не осталось. Слишком много событий для одного дня. Доча, идём переоденемся.

Поднявшись с коврика, я подхватила сумку и мы пошли к пляжной кабинке. Дочь ныла про то, что она хочет в Макдональдс, а я думала, как нам продолжить вечер с мальчиками, чтоб не потерять настроения.

— Никакого макдональдса, — сказала я строго. — Тут юг, фрукты, здоровое питание.

Анька надула губы и замолчала, роясь в сумке. Стараясь не касаться стенок тесной кабинки, я стянула с себя мокрый купальник и стала надевать лифчик. Анька всё ещё копошилась в сумке.

— Мам?
— Что?
— Я забыла положить сменку.

Балбеска, подумала я, но вслух не сказала.
— Что вообще всё забыла — и трусы, и лифчик?
— Угу.
— Платье натяни и иди так, что ж. Тут идти-то всего минут десять до номера.

Мы вернулись к коврику, собрали его и прочие принадлежности в сумку.
— Мальчики, а тут рынок далеко? Хочется свежих фруктов к обеду.

Мальчики послушно принялись наперебой рассказывать, как пройти к рынку и чего там брать-не брать. Потом предложили провести нас туда и я согласилась. Дочка дернула меня за руку, напоминая о своей проблеме, но я только строго посмотрела на неё, мол, сама виновата, терпи теперь.

***

Южные продавцы на рынке назойливее южных комаров. Мы еле отбились от них и, устало волоча ноги, пошли обратно к санаторию.

— Ой, кстати, — закричал вдруг Андрей, указывая на какой-то забор рядом с нами. Здесь же дельфинарий!

Он подтащил к забору пару кирпичей, стал на них и вытянулся, заглядывая через край.
— Вот, их бассейн прямо здесь!

Из-за забора действительно пахло солёной водой. Я подошла и стала на цыпочки на кирпичах, но до края так и не дотянулась. В тот же момент окружившие меня мальчики нахально подхватили меня за плечи и за попу и приподняли. Я смотрела через забор на большой голубой водоём, в котором резвились дельфины, и наслаждалась скорее сильными объятиями молодых мужских тел, нежели этим видом.

— Ань, посмотри, какой класс! — Я кивнула дочке, выпутываясь из мужских рук. — Помогите, мальчики.
— Нет! Не надо! — Она сделала попытку отбиться от них, но я смерила её строгим взглядом и она поубавила пыл.
— Давай я тебя на шею посажу, — добродушно сказал Гена за её спиной и, не дожидаясь разрешения, сильным рывком приподнял её за талию, поднял над собой и просунул голову прямо между ног.

Я усмехнулась про себя. Ммм, мне бы так. Но Анька трепыхалась так, будто он её хочет съесть.

— Успокойся, а не то он тебя уронит! — одёрнула я её. — Посмотришь и всё, ничего такого. Держи её крепко, Ген, это моя самая ценная дочь, у меня другой нет.

Гена повёл плечами, усаживая Аньку покрепче, но та не очень помогала. Гена вдруг замер, его глаза расширились. Наверное, она дернула его за волосы, подумала я.

— Ань, видишь дельфинчиков? — спросила я.
— Вижу-вижу, отпустите уже, — ей всё не сиделось.
— Ну, отпусти её, ладно, — я погладила парня по плечу. — Видишь, не доверяет она тебе. Осторожно-осторожно.

Он спустил её на землю и она смущенно отскочила от него подальше. Мы пошли вперёд. Трое из парней шли с нами, четвёртого не было видно. Внезапно около нас затормозила машина.

— Эй, мальчишки и девчонки, садитесь!

Из машины нам махал Володя, как раз четвертый наш знакомец.

— Класс! — сказала я. — Я и не думала, что у вас машина есть. У меня так ноги устали.
— Дамы вперёд, — сказал Гена и открыл мне переднюю дверь. Я пригнулась, усаживаясь.
— Мам, а я куда? — спросила Анька за моей спиной.

Я прикинула: ну да, нас шестеро, все не влезут.
— Ну сядь кому-то на руки, кто тебе больше нравится.
— Не-е-ет, — простонала она. — Ребят, может кто-то пешком хочет пойти?

Парни замотали головами и принялись уговаривать её ехать. Им явно хотелось усадить её к себе на колени. Я отвлеклась, строя глазки Володе, и поставила ножки так, чтоб коленки смотрелись максимально привлекательно. На заднем сидении тем временем произошла какая-то возня и потом Гена громко сказал:

— Мы готовы, поехали!

Я обернулась: Анька сидела у него на коленях, недовольно отвернувшись и в то же время отталкивая его руки, которыми он норовил обнять её за талию. Гена вскоре сдался и убрал руки.

Повернувшись обратно, я бросила взгляд в зеркало. Если чуть отклониться, то я могла видеть дочкины глаза. Она старательно изображала невыносимое мучение. Я хмыкнула — потом будешь вспоминать в мои годы, как приятно, когда парни берут на ручки, дурочка.

Машина поехала и я завязала какую-то очередную беседу, поглядывая то на дорогу, то в зеркало. Дочка всё так же строила из себя мученицу, отбиваясь от мужских рук и старательно поджимая губы, и только через пять минут я вдруг вспомнила, в чем у неё проблема. Вытянувшись на сидении, я посмотрела на её колени. Анька сидела попкой на подоле своего платья, но я не сомневалась, что Гена прекрасно ощущает, что под платьем ничего нет.

Мне показалось, что он даже запустил туда руки, но в зеркало это было непонятно. Я обернулась и мне почудилось, что Гена дернулся, пряча руку.
— Как вы тут, в тесноте да не в обиде?
— Ага, — глупо улыбнулись все трое парней. Аня промолчала.
— Уже почти приехали, — отозвался Володя с водительского сидения.

Мы выгрузились у санатория, Володя уехал парковать машину, а мы с мальчиками пошли к лифту. У номера распрощались, договорились завтра куда-нибудь сходить.

Уже в номере Анька ринулась к чемодану и вытащила из него чистые белые трусики в желтый цветочек. Я сочувственно смотрела, как она торопливо их натягивает:
— Они лапали тебя?
— Н-нет, — пробормотала дочь, одёргивая платье. — Совсем нет.

***

Завтракая все вместе утром в кафе санатория, мы сочинили план мероприятий на сегодня. Володя пообещал показать мне дорогу к местному торговому центру, а Аня и мальчики поедут на машине в ботсад смотреть цветы и деревья.

По дороге в магазин я непринуждённо соблазняла Володю. Мне нравилось смотреть, как он краснеет, когда я беру его за руку или под руку, как отнекивается, если я спрашиваю его про то, есть ли у него девушка в его городе или вообще про общение с девушками.

В торговом центре мне приглянулся магазин с одеждой и я забралась в кабинку мерить платья и юбки. В каждом новом платье я выскакивала из-за занавески и требовала его критического мнения. Он в основном отвечал комплиментами, при этом стараясь не повторяться. Когда очередная короткая юбочка получила его одобрение, я втянула его в кабинку:
— Мне нужна твоя помощь!
— А? — Он растерялся, осматриваясь в кабинке. — Какая помощь?
— Такая.

Я обняла его, прижала к себе и поцеловала. Он сначала медлил, а потом страстно ответил на поцелуй, и я вдруг ощутила его горячие ладони на своей талии, под майкой, уже под самой грудью. Не теряя ни мгновения, я развернулась в его руках у нему спиной и сама положила его ладони на свои груди под майкой. Оттопырила попку, нажимая на его бёдра и ощущая сквозь слои ткани его напряженный член. Володя смял мои груди и я прикусила губу, чтоб не застонать. Моё возбуждение уже давно истомило меня, я не могла больше терпеть.

— Скорей, — прошептала я, — у нас всего пара минут, пока никто не заметил.

Я завела руку за спину и скользнула прямо в его шорты, под резинку трусов. Обхватила ладонью ствол члена, потянула к себе и убрала ладонь. Да, такой намёк уже трудно было не понять. Я почувствовала, как он задрал мою юбочку, спустил с меня трусики до колен и расстёгивает свои шорты. Ещё через мгновение его рука нырнула мне между ног, словно изучая, достаточно ли я увлажнилась там внизу. Удовлетворившись результатом, он приложил член к моим интимным губкам и надавил.

Я чуть охнула, изгибая бёдра и насаживаясь на его упругий стержень. Володя прижал меня к прохладной стене кабинки и стал яростно трахать, накачивая членом, вонзая его со всей силой своих крепких бёдер и ног. Сначала я закусила губу и старалась не стонать, а потом схватила одну из его ладоней и сама зажала ею себе рот. Володе понравилась эта игра и он стиснул мои челюсти, будто бы сам силой не давая мне издать ни звука.

Возбуждение нарастало очень быстро. Мои острые соски сквозь ткань футболки терлись о стену кабинки, я извивалась под напором сильного мужского тела, наслаждаясь каждым мгновением этого скоростного секса. И тут же кончила. Володя не заставил ждать и кончил в меня буквально через несколько секунд, так что я ощущала его горячую жидкость дрожащими стеночками.

Он выпустил меня, я надела трусики и поцеловала его. Коленки подрагивали, в глазах был небольшой туман. Не выпуская парня из кабинки, я переоделась перед ним в своё платье, поправила трусики и вышла, выбрав для покупки два платьица. Володины глаза сияли страстью и удовольствием, он гордо вёл меня по магазину, держа за руку.

***

Остальные ребята созвонились с нами и отправили Бориса подобрать нас у магазина. Гена, Андрей и моя Анечка уже вернулись в санаторий. Я опять села на переднее сидение, Борис пересел назад, а Володя сел за руль. У гастронома они остановились, чтоб купить спиртное на вечер.

— Я тут посижу, хорошо? — спросила я, вытягивая ноги поудобнее. — Я устала.

Ребята кивнули и пошли в магазин. Немного посидев, я стала осматриваться в поисках жвачки или воды — в горле пересохло. Открыла бардачок.

Поверх бумажек и карт в бардачке лежали скомканные трусики. Изящные белые девичьи трусики в жёлтый цветочек.

Я торопливо переложила их в свою сумочку и задумалась. Когда мы вернулись в номер, Аня как ни в чем не бывало смотрела телевизор.

— Как ботсад, понравилось? — спросила я.
— Да, супер.
— Что там было?
— Ну, мам — цветы, кусты, трава. Красиво. А что?
— Да нет, ничего.

Я помолчала.

— Ещё поедешь с мальчиками куда-нибудь?
— Да, завтра на водопад приглашают, — сказала она, не отводя взгляд от экрана.
— А, ну хорошо.

И я незаметно переложила найденные трусики из сумочки в пакет в грязным бельём.

Мамина джакузи

Мама встречала меня на вокзале, когда я приехал из Москвы домой на летние каникулы. Мы обнялись и я почувствовал, что она почти плачет. "Давно я не была одинока столько времени," сказала потом мама. "Я даже забыла, каково это."

Мой отец погиб, когда мне было три года, и всё это время мы с мамой жили одни. В начале девяностых он попытался стать бизнесменом, для чего набрал кредитов и на половину этих кредитов купил шикарную квартиру в центре. Сделал там евроремонт, джакузи, кондиционер и индивидуальное отопление. Увы, бизнес не заладился, и однажды киллер застрелил моего отца прямо на улице.

С тех пор мама или не пыталась найти нового мужа, или тщательно скрывала от меня свои попытки. По крайней мере, никаких посторонних мужчин у нас дома я никогда не видел. Тогда, в подростковые годы, мне было всё равно, я даже не задумывался об этом. А сейчас, когда я приехал домой после первого курса университета, это понимание вдруг накрыло меня: за весь первый год моей учёбы мама была дома совсем одна. Я представил себе, насколько грустно и одиноко это было, и приобнял её ещё раз.

В моей памяти пронеслись картинки из моего детства: мы с мамой едим мороженое в кафе, мы с мамой на утреннике в школе, мы с мамой в кино, мы с мамой на аттракционах в городском парке, мы с мамой дома: она готовит, я делаю уроки. Мы с мамой принимаем ванну. Мы с мамой смотрим телевизор перед сном.

Надо будет обязательно сводить маму и в кафе, и в кино. Это должно сразу поднять ей настроение. А дома я обязательно помогу по всем домашним делам, которые накопились.

В памяти снова всплыло воспоминание про ванну. Огромную ванну-джакузи мама всегда экономно набирала только один раз и мы залезали туда вместе. Сначала просто лежали, наслаждаясь упругими струями джакузи, потом мылись и вытирались. Это было настолько привычно, что я никогда не задумывался над этим и не придавал значения тому, что постоянно вижу маму голой. Мы были одна семья и нагота была какой-то естественной, само собой разумеющейся.

Впрочем, так продолжалось только до моих 12 лет. Потом мама просто перестала купаться вместе со мной, не объясняя причин — сначала мылась она, а потом я. Опять же, я не задумывался над этим, разве что подростковый бунтарь во мне полагал, что это из-за наших постоянных ссор. И только несколько лет спустя я постепенно осознал, что, оказывается, мамы почти никогда не моются вместе со своими сыновьями в одной ванной.

Когда я вспоминаю наши совместные купания, меня будоражит не столько отчётливая картинка маминого обнаженного тела, сколько её невероятная близость: я чувствую её рядом со мной — открытую, голую, нежную. Её гладкие ноги касаются моих ног, голые груди блестят в мыльных потоках воды, а её нежные руки прикасаются ко мне, когда она передаёт мне шампунь или намыливает мне спину.

— Видишь, сынок, как дома грустно и пусто без тебя, — сказала мама, когда мы вошли в квартиру, и обвела её рукой. Впрочем, в квартире вкусно пахло горячим обедом, так что мы поторопились на кухню.

— Может, давай сходим в наше кафе завтра? — предложил я за обедом. — Интересно, как оно изменилось.
— Давай, — согласилась мама, — хотя мне кажется, оно всё такое же. Когда остаешься на одном месте, ничего не меняется.
— Ага, а я вижу всё как будто заново, и всё так поменялось. Но мне почему-то хочется, чтоб всё было по-старому.
— У нас в квартире точно всё по-старому, — усмехнулась мама.
— Это-то мне и нравится, мама.

Мама потянулась к печке, чтоб включить чайник.

— Ты хочешь принять ванну после обеда? — спросила она.
— Да, а ты?
— Я бы тоже не отказалась. Ну, ты помоешься, потом я.
— Может, ты хочешь вместе со мной? — спросил я, как бы невзначай. — Как в старые времена?

Мама подняла брови.

— Что ты, Саша, это будет неудобно.
— Да что там, мы же вместе купались всегда. Мне будет приятно вспомнить, как это было.
— Ты маленький был, Саш, а сейчас ты вон какой большой дядя, — мама улыбнулась.
— Ну и что, — чуть ли не закапризничал я, — мне приятно будет почувствовать себя снова маленьким. Давай?

Изучающе посмотрев на меня некоторое время, мама неловко сказала:
— Я не молодею, мне некомфортно будет перед тобой...
— Мама, ну что ты, ты такая же красивая для меня, как и раньше! Я тебя очень прошу! Ты знаешь, как мне приятно было всегда, когда мы купались вместе? Это такое семейное доверие, наша маленькая тайна, наше время только для нас. Я очень скучаю по тем временам, мама.
— Да?

Мама подумала ещё несколько секунд, потом кивнула.
— Ну что ж, раз ты так настаиваешь. Пойду воду включу.
— Спасибо, мам.

Она ушла, а я занервничал. Зачем я так настаивал? Что она подумает? Надо будет вести себя как можно естественней и не наделать глупостей.

***

Ванна, как всегда, набралась довольно быстро. Я успел только одежду из чемодана разобрать и найти там свежие плавки. Мама позвала меня из коридора:

— Ванна готова!
— Иду!

Я разделся до трусов и пришёл в ванную комнату. Мама крутилась там, раскладывая чистые полотенца. Не глядя на меня, она кивнула в сторону воды:

— Залезай.

От пушистой пены на поверхности воды пахло приятным ароматом и веяло теплом. Я секунду помешкал, потом решительно спустил трусы, бросил их в корзину и шагнул в ванну. Мама стояла ко мне боком и как будто не смотрела на мою наготу, но наверняка могла видеть боковым зрением. Впрочем, это было неважно.

Я опустился в горячую воду и с удовольствием лёг, опираясь спиной на бортик. Пена скрывала моё тело, мне было тепло и хорошо. Я повернулся к маме:

— А ты?
— Я сейчас.

Она поставила на край ванны какой-то шампунь, приглушила свет и взялась за пояс халатика. Посмотрела на меня и я тут же отвёл взгляд в сторону, чтоб не смущать её. Краем глаза я видел, как она распустила пояс халата, сняла его и повесила на крючок. На ней остались белые трусики и лифчик. Мама взялась за застёжку лифчика и бросила быстрый взгляд в мою сторону — я всё ещё смотрел на пену прямо перед собой, видя маму только боковым зрением.

Мама расстегнула свой лифчик и сняла его, тут же прикрыв груди рукой. Потом медленно, нерешительно опустила руку вниз. Взялась за трусики и потянула их вниз. Весь этот процесс оказался невероятно возбуждающим для меня, я даже не мог представить себе, что это будет так завораживающе: смотреть, как мама снимает свои трусики, спуская их по ногам вниз и вышагивая из лежащих на полу трусиков голыми изящными ступнями на кафельный пол.

Когда мама повернулась в сторону, чтоб положить свои трусики в корзину, я бросил быстрый взгляд на её тело: белоснежно белая кожа, округлые вполне молодые груди, красиво торчащие вперед, стройная женственная фигура, курчавые чёрные волосы лобка, постриженные совсем немного, только с боков. Она была очень красива и привлекательна как женщина, и я порадовался, что меня закрывает густая пена, потому что мой член начал вставать.

Мама подошла к краю ванны и осторожно шагнула внутрь. Остановилась, присела и опустилась в воду напротив меня — я ощутил, как её ножки скользят вдоль моих ног под водой, выпрямляясь. Мамины голые груди теперь были скрыты пеной, так что я смог поднять глаза и посмотреть на неё. Мама смущенно улыбнулась мне, и я улыбнулся в ответ как можно счастливее, стараясь показать, как приятно и нормально для меня это событие.

— Так здорово, — сказал я, —  вот теперь я ощущаю себя по-настоящему дома. Класс.
— Погоди, — улыбнулась мама, — я сейчас ещё джакузи включу.

Она дотянулась до выключателя и включила мотор. Струи джакузи начали бить из стенок и дна ванной, массируя наши тела, и я устроился поудобнее между самых приятных потоков. Мама тоже прикрыла глаза и откинула голову, расслабляясь. Из пены вдруг вынырнула её правая коленка — это мама согнула ногу и поставила её поближе к стенке ванной. Я прикинул конфигурацию потоков: получалось, что струя из той стенки либо массирует ей бедро, либо направлена сбоку на промежность, если я правильно представляю себе всё.

Несколько минут мы лежали молча, наслаждаясь водным массажем.
— Так приятно, — сказала мама. — Почти как у массажиста.
— Помассировать тебе ступни? — спросил я. Это в нашей семье всегда было обычное дело, но только не в ванной, а в комнате. Мама иногда вечером просила помассировать ей ножки, и я делал это. А иногда она делала мне массаж спины и ног.

— Да, если можно, — мама подняла из воды левую ножку и положила мне на грудь, буквально перед моим лицом. Я вдруг понял, что если её нога соскользнёт по моей груди и животу вниз, она наткнётся на возбуждённый член. Крепко взяв её одной рукой за щиколотку, я принялся другой разминать влажную ступню: благо, в мыльной воде это было легче и приятнее, чем обычно.

Мама издала довольный стон.
— Вот так очень хорошо, — прошептала она, не открывая глаз.

Мне было немного неудобно, потому что её нога наклоняла меня вбок. Я чуть повернулся, подвинув свою ногу под её ногой и согнув её в колене для опоры. Теперь мы сидели почти как две пары ножниц друг напротив друга: мамина стройная ножка была у меня в руках, а ступня моей согнутой в колене ноги стояла на полу ванной, где-то буквально в нескольких сантиметрах от маминой промежности.

Круговыми движениями я массировал маме пяточку, косточку на ступне, проглаживал ступню вдоль и поперёк и массировал изящные пальчики её ноги. В моей голове бродила мысль о том, что за лето надо успеть познакомиться с какой-нибудь девушкой и обязательно привести её сюда в джакузи. Сначала я сделаю ей массаж, а потом мы займёмся сексом прямо здесь.

Яркие сцены будущего секса в моём воображении только возбудили меня ещё сильнее. Хорошо, что пена ещё не иссякла и покрывала поверхность воды, скрывая мою эрекцию от маминых глаз. Мама тем временем забрала у меня из рук свою ножку, подвинулась так, чтоб сидеть напротив меня между моих расставленных ног, и дала мне массировать другую ножку. Я взялся за неё, а мама снова закрыла глаза и откинула голову, наслаждаясь.

Моё возбуждение меня беспокоило. О чем я только ни пытался думать, это никак не влияло на бодро стоящий под водой член. Тем временем бурлящая поверхность джакузи постепенно уничтожала остатки пены и я нервничал всё сильнее, не зная, что будет, когда мама увидит мой напряжённый член. Пена уже была совсем тонкая, и первые прозрачные окошки воды появлялись в ней то тут, то там. В одно из таких окошек мне стал виден сосочек маминой правой груди. Пользуясь тем, что мама всё ещё не открыла глаза, я жадно рассматривал его: почти идеально круглая некрупная тёмная ареола с упругой вишенкой соска посередине. Я, конечно, видел её грудь много лет назад, но уже ничего не помнил из деталей.

Мама подняла голову и я поспешно отвёл взгляд. Она посмотрела на остатки пены на воде, на прозрачные окна на поверхности и спросила меня, чуть улыбаясь:
— Думаешь, добавить ещё пены?
— Да нет, — сказал я, — хватит уже. Растворилась и ладно, зато аромат от неё приятный остался.
— Ага, — кивнула мама.

Она забрала у меня из рук свою ногу и села на дне, сжав ножки вместе. Наверное, ей не хотелось оказаться передо мной с раскрытыми ногами, когда окончательно разойдётся пена в центре ванны. Я подумал было сесть так же, но сразу осознал, что мужскую анатомию в возбужденном виде так не скроешь.

В новой позе мама теперь сидела чуть выше, и её груди оказались совсем над водой. Заметив мой непроизвольный взгляд, брошенный на них, мама отвела глаза. Я понял, что она всё ещё стесняется или чувствует себя неуютно.

— Ты очень красивая, мама, — сказал я. — Женственная и прекрасная.
— Спасибо. — Мама снова смотрела на меня, мой комплимент явно придал ей уверенности.

Она бросила взгляд в уже совсем прозрачную воду. Туда, где всё так же предательски торчал мой возбуждённый член.
— Ты, я смотрю, уже совсем возмужал. Такая фигура мужская, и мышцы, и всё остальное, — она улыбнулась, будто с намёком.
— Мгм, — промычал я, не зная, что ответить.
— Мыться будешь? Я вот шампунь приготовила и гель для душа.

Я нырнул под воду, намочил волосы, вынырнул и стал намыливать голову, не вставая. Мама тоже намочила волосы и взяла у меня шампунь. Пока она с закрытыми глазами намыливала волосы, я встал в полный рост и принялся намыливать всё тело гелем для душа. Член, к счастью, чуть обмяк и не торчал уже так бодро, но я всё равно повернулся к маме боком.

Тем временем мама тоже поднялась из воды. Она взяла свою мочалку, налила на неё гель и стала мыться ею. Я украдкой бросил взгляд на её бёдра — курчавая растительность прилипла к лобку и очень соблазнительно облегала его. В самом низу тёмного треугольника едва проступали контуры интимных губ. Я поспешил отвести взгляд.

— Потереть тебе спинку? — спросил я, когда мама уже мыла бока и бёдра.
— Давай! — она протянула мне свою мочалку и повернулась спиной.

Я приложил мочалку к её спине и стал тщательно тереть её, словно это было очень важное задание. Мой взгляд потихоньку опустился на мамину попу. Она была изящно округлая, белая, с едва заметным отпечатком трусиков купальника после летнего загара. Моя мочалка уже спустилась к самому низу маминой спины и я храбро перенёс её на мамины ягодицы:
— Ой, — сказала мама, но не воспрепятствовала мне.

Я намылил сначала одну ягодицу, потом другую. Они были упругие и необычайно скользкие, рука так и соскальзывала. Закончив, я отдал мочалку маме.
— Вот, всё.
— Спасибо. А тебе потереть спинку?
— Да, давай. — Я протянул мочалку и повернулся спиной.

Мама стала намыливать меня мочалкой, но она при этом ещё и помогала себе рукой. Её мыльная ладошка скользила по моей спине, бокам, бёдрам и даже по ягодицам. Это было невыносимо приятно.

— Ну, готово. — сказала наконец мама и отдала мне мочалку.

Я сел в воду, смывая с себя мыло, и мама тоже села. Мы немного полежали в воде, отдыхая, потом мама потянулась, выгнув спинку и тем самым выставив грудь вперед, и вздохнула:
— Ладно, хватит. Я буду выходить.

Она приподнялась, перешагнула через бортик и стала вытираться пушистым полотенцем. Я тайком рассматривал её, запоминая мельчайшие детали. Мама тем временем взяла с полки чистые белые трусики, надела их, продев в них сначала одну ножку и потом другую, выпрямилась и поправила их на попке. Накинула халат на плечи, завязала пояс, кивнула мне и ушла.

Я открыл пробку в ванне, чтоб вода начала вытекать, вылез и тоже оделся. Сполоснув ванну чистой водой, я выключил свет и быстрым шагом ушёл в к себе в комнату. Мой член снова стоял, а в кармане лежали трусики, которые мама сняла с себя перед купанием.