Сделай нам ребёнка

— Какая же ты счастливая, Карина, — Юлька с восхищением смотрела на округлый животик моей жены. — Как я тебе завидую!
— Ну что ты, — Карина мягко улыбнулась в ответ, — и на твоей улице скоро будет праздник.

Я бросил взгляд на Юлькиного мужа, Андрея. Тот смотрел на свою жену и кивал головой, как бы подтверждая, мол, да, скоро всё получится.

Все вчетвером мы накрывали стол на веранде в большом доме Юли и Андрея. Юлька носилась в кухню и обратно за тарелками и едой, Андрей то и дело подходил к тлеющему мангалу, переворачивая шашлыки, а мы с Кариной раскладывали приборы и расставляли принесённые Юлей блюда.

Юля показалась на пороге веранды и остановилась:
— Лёш, поможешь мне? Мне надо вазу для фруктов достать с верхней полки в кладовке.
— Конечно. — Я кивнул и пошёл за ней в дом.

Мы вместе стали подниматься по лестнице на второй этаж.
— Карина говорит, у вас сразу всё получилось, как запланировали. Везёт же вам.
— Эээ.. — я не сразу понял, о чем речь, но потом вспомнил и смутился. — Ну да, с первого раза.
— А мы уже так долго пробуем...

Я почувствовал себя несколько неудобно и ничего не сказал. Юля прошла ещё несколько шагов, остановилась перед узкой дверью в кладовку и повернулась ко мне. В её взгляде читалась серьёзность.

— Лёш, я у тебя сейчас кое-что спрошу, а ты мне обещай, что ты не расскажешь никому и никогда, хорошо? Независимо от ответа и всего прочего. Обещаешь?
— Да, обещаю.

Она бросила взгляд в сторону лестницы, как бы проверяя, не идёт ли кто за нами, и снизила голос до полушепота.

— Понимаешь, у нас такая беда. Как бы это сказать... Мы уже пробуем много месяцев. Мне уже скоро тридцать три, ещё пару лет и всё, я буду в критическом возрасте. — Она умоляюще посмотрела мне в глаза. — Ты можешь мне помочь?

Я открыл рот, соображая, что сказать, но она продолжила:
— Понимаешь, вы с Андреем очень похожи. Никто ничего не узнает. Я просто больше уже не могу ждать.

Кое-как собравшись с мыслями, я сформулировал ответ:
— Юль, понимаешь, я не могу изменить Карине. Если она хоть что-то заподозрит, ей достаточно будет задать мне один вопрос и посмотреть на моё лицо, она тут же всё поймёт. Это будет катастрофа и для моей семьи, и для твоей.

— Да не "изменить" же, — Юлька махнула рукой, — один раз мне помоги и всё, я не предлагаю тебе встречаться. Это совсем другое.

Я всё поколебался:
— Давай так. я тебе могу дать свою.. ээ.. семя, а ты уже дальше с ним как-нибудь сама. Идёт?

Юлька поспешно закивала головой:
— Да, идёт. Какая у тебя группа крови, кстати?
— Первая положительная.
— Отлично, у Андрея такая же. Я тебе позвоню на днях, хорошо? Когда лучше звонить?
— Звони днём, когда я на работе.
— Договорились. Спасибо, Лёш...

Наклонив голову, она моргнула, словно сдерживая слёзы, зашла в кладовку и сняла широкую стеклянную вазу с нижней полки. Я вернулся на веранду с вазой и фруктами, а Юля пошла на кухню.

***

Уже на следующий день в одиннадцать утра у меня зазвонил мобильник. Увидев Юлькин номер, я заволновался.
— Да, Юль, привет.
— Привет, Лёш. Слушай, у меня мало времени. Если Андрей спросит, почему я тебе звонила, то чтоб уточнить, идёте ли вы в пятницу в бассейн, окей?
— Окей.
— Хорошо. Скажи, я могу приехать к тебе на работу прямо сейчас? У меня именно сегодня тот самый день и я как раз по случаю в центре города, так что Андрей никогда ничего не заподозрит. Только надо быстро. У тебя есть там какая-нибудь комната, где можно это сделать?
— Юль, э... — Я совершенно не ожидал такого быстрого развития событий. — Я ни баночку никакую стерильную не взял, ничего. Приезжай, конечно, у нас комната отдыха есть, она запирается на замок. А я сейчас что-нибудь поищу.

Юлька громко вздохнула и затараторила в ответ:
— Лёш, Лёшенька, я тебя очень прошу. Не надо ничего искать. Я приеду и просто сделаем как надо, без всяких баночек. Так будет быстрее и надёжнее, хорошо? Можно? Если когда-нибудь кто-нибудь будет нас пытать, скажешь, что дал мне пробирку. А я подтвержу. Можно? Пожалуйста?
— Можно. — Я почувствовал дрожь в руках. — Во сколько ты будешь?
— Ну, минут через десять или пятнадцать.
— Хорошо, я тебя встречу на входе. Жду.
— Пока.

Она повесила трубку, я спрятал телефон в карман и вышел в вестибюль офиса. Меня охватило волнение и возбуждение. С одной стороны, я чувствовал какую-то смешную мужскую гордость: ко мне сейчас мчится хорошенькая женщина тридцати с чем-то лет, чтобы отдаться и зачать от меня ребёнка. Я, хоть и на короткое время, но буду обладать ранее недоступной Юлькой, а если всё получится, то ко всему прочему на одного моего потомка в мире будет больше.

С другой стороны, по всем законам подлости кто-то может заметить её машину на стоянке, или нас вдвоём, выходящих из комнаты отдыха, или просто малыш будет чем-то явно похож на меня, и тогда Андрей всё посчитает и вспомнит про Юлькин визит в город. Последствия будут самыми ужасными...

Тем временем меня мучило немыслимое возбуждение. Я был рад, что пиджак прикрывает мои брюки, потому что иначе бугор на них был бы виден издалека. Я бродил туда-сюда по вестибюлю, ожидая Юльку и путаясь в собственных мыслях.

***

Знакомая синяя машинка запарковалась недалеко от входа и из неё выпорхнула Юля. Пока она шла ко входу, я рассматривал её в окно: на ней были узкие джинсы и легкая блузочка, красиво облегающая её высокую грудь. Не то что бы мне нравилась большая грудь — у Карины были маленькие, но очень изящные полушария — просто смотреть на это было интересно.

Юля вошла в здание и я поспешил ей навстречу.
— Привет!
— Привет, Юль. Идём со мной.

Мне показалось, что между нами натянулась какая-то тревожная струна, говорить было неловко. Любой обыденный вопрос казался сейчас глупым и неуместным.

Мы молча поднялись на лифте прямо на нужный этаж, чтобы не записывать визит у секретаря, и я провёл Юлю к комнате отдыха. По счастью, она была свободна и даже в коридоре нам никто не встретился.

Я повернул табличку на двери в положение "Занято", закрыл за собой дверь и замкнул её. Повернулся к Юле. Она стояла и смотрела на меня чуть взволнованным взглядом, и даже как будто бы дрожала.

Протянув руки вперёд, я обнял Юльку и прижал её к себе. Она уткнулась лицом в моё плечо и замерла, и я тоже замер, стараясь успокоиться и свыкнуться с мыслью о том, что сейчас надо сделать. Её волосы приятно пахли, и её большая грудь упруго вжималась в моё тело, помогая мне сконцентрироваться на возбуждении. Я и так физически был возбужден, и даже старался держать Юльку чуть сбоку, чтоб она не прикасалась к напряженному члену под брюками, но психологически мне нужна была ещё минутка, чтоб привыкнуть к этой женщине.

Юля перестала дрожать и, похоже, успокоилась. Можно было бы её поцеловать, подумал я, но не стал этого делать, чтоб избежать ощущения совершаемой измены. Вместо этого я чуть отстранил Юлю от себя, посмотрел ей в глаза и вопросительно кивнул. Её взгляд был туманным, словно от набежавших слёз. Она кивнула в ответ и осмотрелась.

В комнате отдыха был только крошечный столик с книжками и большой кожаный диван. Приняв какое-то решение, Юля мельком взглянула на меня и стала снимать джинсы. Я на мгновение замер, любуясь тем, как её пальчики расстёгивают пуговичку на джинсах и миниатюрную ширинку, а потом одёрнул себя и тоже стал двигаться. Снял пиджак и положил его на столик, начал расстёгивать брюки.

Юлька спустила джинсы до колен и мне открылись изящные белые трусики на её бёдрах. Очень кружевные, узенькие, женственные. Я подумал, что она специально надела их для меня и член отозвался новой волной напряжения. Юля бросила на меня быстрый взгляд и я поторопился сделать то же самое: приспустил брюки и остался в одних только узких плавках.

Юля замерла на долю секунды, потом подцепила пальчиками края своих трусиков и спустила трусики вниз, оставив их растянутыми между колен, как и джинсы. Её лобок был совершенно гол, без единого волоска. Я с восхищением смотрел на белоснежную кожу и крошечную розовую складочку, начинающуюся в самом низу. Карина всегда оставляла хотя бы узкую полосочку волос, так что голенький лобок был для меня вновинку. Мне безумно захотелось погладить Юльку между ног, чтобы ощутить эту незнакомую мне гладкость её треугольничка.

Тем временем Юля повернулась ко мне спиной, нагнулась и упёрлась руками в широкий подлокотник дивана. Её ножки были совсем немного раздвинуты, потому что джинсы сковывали её в коленях, но мне всё равно было видно её гладкие губки и сжатую дырочку попки. Юлькины ягодицы словно светились белым цветом, что тоже было необычно для меня: в отличие от неё, Карина круглый год ходила в солярий и даже в самых интимных местах была слегка загорелая.

На меня накатила волна возбуждения. Вот оно — жена моего друга со спущенными джинсами и трусиками стоит передо мной, наклонившись и ожидая, когда же я войду в неё. А я могу любоваться её обнажённой попкой, её интимными лепестками и чуть раздвинутыми ножками.

Всё моё тело передёрнуло от этой мысли и этой картины передо мной. Я шагнул вперёд, спустил плавки и достал член. Чуть помедлив, положил левую ладонь на голое Юлькино бедро. Она едва заметно вздрогнула.

Даже издалека мне было видно, как блестят от влаги её нежные лепестки. Но мне так хотелось почувствовать, каковы Юлькины лепестки наощупь, что я всё равно "проверил" кончиками пальцев, готова ли она уже. Мои пальцы утонули в нежной женской влаге и это ощущение я постарался надолго сохранить в памяти.

Я приставил член к влажным лепесткам и медленно протолкнул его внутрь. Смешная мальчишеская мысль посетила меня: мне хотелось думать, что мой член больше, чем у Андрея, и что Юлька это заметит. Увы, она никак особенно не отреагировала, просто чуть выгнулась и выдохнула. Я начал движения

Мои руки лежали у неё на бёдрах, и я равномерно входил в неё, словно стараясь не подать виду, что я пробую доставить ей удовольствие. Мы вдвоём просто осуществляли процесс зачатия и хотели, чтоб это всё поскорее закончилось. Тем не менее, я не мог не любоваться обнаженными Юлькиными ягодицами, узкой дырочкой ануса и влажными лепестками, которые обнимали мой член при каждом движении. Ощущение от секса с ней было немного другое, чем с Кариной. Она казалась мягче и горячее, хотя мой член охватывался не так сильно, движения казались какими-то приятно вязкими.

Я представлял себе, что сегодня вечером Андрей придёт домой, они лягут в кровать вместе, Андрей снимет с неё эти же кружевные трусики, которые так мило приспущены сейчас для меня, и войдёт в свою жену даже не подозревая, что днём она отдавалась мне. Ревнивая мужская эмоция посетила меня и я стал таранить Юлькино тело чуть сильнее.

Я вовсе не хотел затягивать процесс и чувствовал, что ещё минутка, и я буду готов кончить. Прислушавшись, я вдруг заметил, что Юля едва слышно стонет от каждого моего движения. Это смутило меня: хочет ли она просто возбудить меня стонами, чтоб это поскорее закончилось, или ей действительно нравится и я должен довести её до оргазма? Что вообще она думает про всё это и чего бы ей сейчас хотелось?

Не найдя способа понять её желания, я решил, что для нас обоих будет лучше, если это всё просто поскорее закончится. Сжав покрепче её бёдра, я стал погружать член в подружку моей жены как можно глубже, наглядно представляя себе, как головка проникает в самую глубину.

Результат не заставил себя ждать. Я почувствовал, что готов, и насадил Юльку на свой член так глубоко, как только мог. Горячая струя выплеснулась внутри её тела, и я сделал несколько коротких движений, выталкивая из себя остатки спермы и заполняя ею Юлькино влагалище.

Остановившись, я держал её за бёдра и плотно прижимал к своим бёдрам, пока не почувствовал, что мой член расслабился. Я начал осторожно вынимать его, но Юля сделала жест рукой, чтоб я остановился:
— Подожди минутку, пожалуйста.
— Конечно.

Я был готов ждать сколько угодно, любуясь её голой попкой и ощущая горячие лепестки её влагалища вокруг своего члена. Мои руки сжимали её бёдра и она не двигалась. Я старался представить то, что же она чувствовала, отдаваясь мне и принимая в себя моё семя. Что сейчас важно для неё, должен ли я что-нибудь сделать или сказать?

Не сообразив ничего, я просто погладил Юлю по спине сквозь чуть задранную блузку. Юлька нагнулась ниже, как если бы хотела, чтоб сперма затекла поглубже в её тело, и снова замерла.

Мы постояли ещё минутку и она дала мне знак отпустить её. Я медленно вынул член, надел плавки, брюки и стал застёгивать ремень. Юля натянула трусики, заправила блузку в джинсы и повернулась ко мне:
— Можно я полежу здесь минутку?
— Да, конечно. — Я мягко улыбнулся ей.

Юля легла на диван и задрала ножки на ручку дивана, о которую до этого опиралась руками. Я не мог не представить себе, как моя горячая сперма переливается в Юлькином теле, заполняя её нежную глубину. В моём воображении всё ещё отчётливо рисовалась белая Юлькина попка, и голый лобок, и блестящие от влаги лепестки. Я почувствовал, что моё возбуждение снова начинает нарастать.

Если бы Юля попросила ещё раз, я был бы готов уже через пару минут. Но она только вздохнула, поднялась с дивана и подошла ко мне. Взяла меня за руку:
— Спасибо, Лёш.

Я молча кивнул. Она тоже помолчала, потом добавила:
— Если когда-нибудь это узнают, скажем, что ты мне дал пробирку, а я ею воспользовалась, хорошо?
— Да, конечно.
— Пойдём?
— Идём.

Осторожно выглянув из-за двери, я вышел в пустой коридор и вывел Юлю за собой. Мы дошли до лифта, спустились в вестибюль и остановились.

— Ну, до встречи?
— До встречи, Юля. Удачи тебе, пусть всё получится!
— Спасибо. — Она наконец-то улыбнулась. — Спасибо, Лёш. Пока!

Она пошла к машине, а я в смятении вернулся на рабочее место. Каждый миг этой встречи ярко и незабываемо отпечатался в моей памяти.

Мажоретки

Весь год я живу ради этого дня. Ради него я цепляюсь за должность оформителя-осветителя сцены городского летнего театра, ради него трачу всю свою мизерную зарплату на видеокамеры, карты памяти и жесткие диски. Мне 46, и я живу ожиданием этого дня уже восемь лет, с каждым годом встречая его всё радостнее и желая его всё больше. Разбуди меня сейчас среди ночи и спроси — я уверенно отвечу, что осталось ждать всего 27 дней.

Этот день — День города. Самый главный городской праздник, за три недели до которого меня начнут таскать на все чиновничьи собрания подряд, тыкая носом в требования к сцене и выспрашивая, какое оборудование у меня есть. От собраний перейдут к оформлению, а затем к репетициям, не давая мне покоя ни днём, ни ночью. Другой бы взвыл от такого отношения, но не я.

В ночь перед праздником я почти не сплю. Когда отгремит последняя генеральная репетиция, я начинаю свою, куда более важную подготовку. Проверяю каждую видеокамеру и карту памяти, тестирую проводки питания, настраиваю точное время и самое высокое качество записи. Затем пробираюсь на сцену и монтирую все камеры в заранее отмеченных местах.

Наступает пятнадцатое сентября, утро, 10 часов. Я стою с видеокамерой у школы номер 27, в самом начале главного городского проспекта. Боковые улицы перекрыты железными барьерами, по проезжей части проспекта гуляют люди, ожидая начала торжественного парада.

На площади перед школой выстраивается праздничный оркестр и замирает в ожидании. Замираю в ожидании и я, включив камеру и направив её на двери школы.

И вот двери распахиваются и из них яркой гурьбой высыпают на улицу юные барабанщицы! На них яркие синие гусарские шапки-киверы, такого же цвета куртки-доломаны, белые юбки в вертикальную складку и белые сапожки на каблучке. В руках у них барабанные палочки, а их легкие барабаны перекинуты через плечо.

Это одиннадцатиклассницы из нескольких школ центрального района. Каждый год администрация выбирает пятьдесят самых высоких и стройных девочек, несколько дней они учатся барабанить простой ритм, а затем выходят на парад, следуя сразу за оркестром. Вот тут-то и наступает мой счастливый час!

Я иду за ними, снимая каждый их шаг, замирая от вида белых юбочек, взлетающих вокруг их бёдер, любуясь стройными девичьими ножками в сапожках на высоком каблуке. Изящные девичьи коленки так завораживают меня, что я едва ли не забываю вести видеосьёмку.

Эти кадры я буду потом пересматривать целый год. Когда юные барабанщицы дойдут до главной площади, они поднимутся на сцену летнего театра и выстроятся в три широких ряда позади оркестра. Примерно сорок пять минут они будут стоять там, ожидая, пока оркестр сыграет приветствие и пока мэр скажет свою речь. Затем они отбарабанят поздравительный ритм и покинут сцену, вернувшись обратно в школу, чтоб переодеться.

Пятьдесят юных барабанщиц в юбочках и сапожках проведут пятьдесят минут на сцене, и каждая из них подарит мне пятьдесят минут видео, снятого на камеру в полу у её ног. Прожектора освещают с головы до ног каждую девичью фигурку, а маленькие огоньки, вмонтированные в сцену, подсвечивают снизу стройные ножки барабанщиц.

Я помню, как я согласовывал покупку и монтаж этих лампочек в полу сцены, и придумывал длинное объяснение того, зачем они нужны. Но никто меня не спросил — подписали прямо так.

Когда праздник закончится, я бережно соберу все видеокамеры и скопирую видео на свой компьютер. Пятьдесят видеокамер в полу, две над лестницей на сцену, четыре в ступенях лестницы, ещё четыре по бокам сцены. Я буду монтировать пятьдесят лент видео, специально выключив предварительный просмотр и ориентируясь только на точное время записи.

Каждый смонтированный мной фильм будет иметь один и тот же сюжет: нарядный отряд барабанщиц идёт по проспекту, поднимается на сцену, выстраивается, и дальше камера показывает какую-то одну из них, заглядывая ей под юбочку. И эти фильмы я буду смотреть по одному в день, растягивая удовольствие и наслаждаясь их каждой минутой, каждым кадром.

Да, у меня есть такое видео с каждого парада за последние восемь лет. Тогда у меня было меньше камер, и не все такие хорошие, как сейчас, но с каждым годом моя коллекция становится всё лучше.

Запуская очередной фильм, я предвкушаю то, что увижу. Скорее всего, у очередной юной барабанщицы будут беленькие трусики — большинство девочек надевают именно белые трусики под белую юбочку. Но некоторые надевают телесного цвета или какие-то другие, тоже светлые — голубенькие, например. Я включаю фильм и думаю: а вдруг сейчас будут именно такие?

Стоять почти час на сцене довольно утомительно. Я с упоением смотрю, как юная барабанщица переминается с ноги на ногу, как тонкая полосочка трусиков перетягивает её промежность, как ткань постепенно прилипает к её телу и облегает её прелестные губки всё плотнее.

Ещё восемь лет назад большиство девочек надевали самые простые трусики. Сейчас я всё чаще вижу стринги и танга, а иногда даже кружевные с ажурными краями. Я всегда задумываюсь, как же она заполучила такие красивые трусики.

Может быть, у неё уже есть парень, и он подарил их ей? Я представляю себе, как она примеряла их перед ним, стыдливо демонстрируя своё юное тело, и как его жадные руки стаскивали потом с неё эти трусики и раздвигали её стройные ножки.

Или, может быть, она выпросила у мамы денег на что-то другое, а сама купила себе красивое бельё? И теперь ждёт, пока кто-то начнёт с ней гулять и увидит, как она красива в этом белье? Я воображаю себе её мысли, как она представляет, что будет раздеваться перед мужчиной — снимет блузку, юбку и останется в одном только бюстгальтере и трусиках перед его жарким взглядом. Наверное, когда она думает об этом, она сама становится влажной там внизу, и вот эти спрятанные под тонкой полоской ткани губки набухают от возбуждения.

А может быть, её мама купила ей такое бельё? Если да, то я не знаю, о чем может думать мать, покупая шестнадцати-семнадцатилетней дочери такие трусики. Но мне и не важно, мне нравится рассматривать соблазнительную девичью промежность, так качественно снятую на одну из моих камер.

За эти пятьдесят минут на сцене одна из девочек обязательно поправит замявшиеся в её нежную попку трусики. Включая очередной фильм, я обязательно загадываю — а вдруг это именно та? Внимательно смотрю минуту за минутой, и если мне везёт, я вижу девичью ладошку, торопливо задирающую край юбки. Юная барабанщица знает, что сзади никого нет, а спереди её закрывают ряды девочек и музыканты оркестра. И только я любуюсь каждым её движением — смотрю, как тонкие пальчики поддевают край трусиков, сильно тянут его назад, вытягивая забившуюся между ягодиц полосочку ткани, потом отпускают и поправляют трусики на попке, чтобы они ровно лежали.

Иногда мне сказочно везёт. Когда девичья ладошка тянет трусики, поправляя их, я вижу нежный розовый бутончик её попки или даже чуть покрытые волосами половые губки. Я любуюсь этот природной красотой, представляя себе, как бархатны они на ощупь.

Однажды белые девичьи стринги замялись так глубоко, что интимные лепестки были видны с обеих сторон зажатой ими полоски ткани. Да, номер этого файла я помню наизусть. Стринги сжались в такую узкую верёвочку, что почти не прикрывала даже сжатый бутон попки, но девочка терпеливо простояла всё время, не пытаясь расправить свои трусики поудобнее. Я смотрю на неё и мне хочется лизнуть её, провести языком от попки до самого лобка, сгладив ощущения от непослушного белья и вознаградив за мучения.

Ночью, уже почти засыпая, я в последний раз прокручиваю перед глазами волшебный калейдоскоп праздничной девичьей красоты: стройные ножки, трусики, попки, сапожки. И один день общего праздника превращается в целый год моего счастья...

Рекламный эффект

Стеклянные двери закрылись и из душного летнего воздуха я погрузился в кондиционированную прохладу вестибюля московского бизнес-центра. Осмотрелся: высокие потолки, стойка ресепшн, лифты у противоположной стены. Отлично, нет необходимости просить пропуск и ждать, пока за мной кто-нибудь спустится.

Я остановился перед табличкой с названиями организаций, висящей на зеркальной стене между лифтами, но не успел прочитать ни слова. Моё внимание привлекло движение в зеркале — очаровательная девушка приближалась ко мне сзади, её волнистые длинные волосы развевались на ходу, а лёгкое летнее платье облегало фигуру и почти не скрывало её стройные ножки.

Поскорее переведя взгляд обратно на табличку, я ждал, пока девушка остановится рядом со мной. Повернулся и доброжелательно улыбнулся:

— Привет!

Она одарила меня солнечной улыбкой в ответ:

— Привет!
— Вы случайно не знаете ли, какому издательскому дому принадлежит журнал "Мужские интересы"? А то сами видите, их тут целых два в списке, а я запамятовал.

Девушка весело сверкнула глазами, довольная тем, что может помочь:

— Да, знаю. Нашему.

Я усмехнулся:

— "Вашему", значит. Может быть, в таком случае вы меня проводите?

В ярких лучах солнца, бьющих сквозь стеклянные стены вестибюля, тонкое платье на девушке казалось почти прозрачным. Я смотрел прямо в её глаза, но даже боковым зрением отчётливо видел стройные контуры её спортивной фигуры, крошечный треугольник трусиков и округлые очертания груди, не отягощённой никаким бюстгальтером.

Девушка кивнула, соглашаясь проводить меня, и мы вместе вошли в лифт.

В узком пространстве лифта я почувствовал тонкий аромат её духов: едва заметный, очень легкий и женственный. Изящная девичья фигурка отражалась во всех зеркалах, и я жадно переводил взгляд с крутых бёдер на её красивые руки, потом на плечи, на волнистые волосы и на идеально округлые груди.

Потом не выдержал, повернулся и посмотрел ей прямо в глаза, без всяких зеркал. Наши взгляды замерли, её повернутое ко мне лицо показалось мне цветком необыкновенной красоты, её губы манили меня, а глаза словно светились своим собственным светом. Я привлёк девушку к себе и мы слились в поцелуе, наслаждаясь объятиями и прикосновениями. Я гладил её по прохладным шелковистым волосам, запустил руки под её тонкое платье и ласкал стройное упругое тело, каждый соблазнительный изгиб, ощупывал её упругие ягодицы и мял нежные девичьи груди.

Звонок лифта вывел меня из забытья. Мы всё так же стояли рядом, не двигаясь с места. Двери открылись, и мы вышли на своём этаже. Девушка сделала жест рукой:

— Вот и пришли. У вас, наверное, с кем-нибудь встреча назначена?

Я еле опомнился после своей фантазии и собрался с мыслями. В приёмной этажа никого не было, кроме нас.

— Да, я должен пообщаться с Дмитрием и Варварой насчёт рекламы. Вы знаете их?

Девушка осветила меня ещё более яркой улыбкой.

— Знаю, конечно. Дмитрий сейчас подойдёт, а Варвара — это я. А вы, наверное, Алексей?

Она протянула руку для рукопожатия даже не дождавшись, пока я представлюсь.

— Да, Алексей. А у вас по телефону голос совсем не такой, я даже не узнал вас. Очень приятно наконец-то познакомиться по-настоящему.

Я наклонился и поцеловал её руку, чего она явно не ожидала. Но руку не отдёрнула.

— Идёмте, Дима уже там.

Проводив меня по офису мимо столов с компьютерами и разноцветными бумажками, Варвара открыла дверь в переговорную комнату и сделала приглашающий жест рукой.

— Проходите, устраивайтесь, я сейчас Диму приведу. Хотите чаю или кофе?
— Кофе, если можно. Спасибо.

Через некоторое время она вернулась с маленьким металлическим подносом, на котором стояла маленькая чашечка кофе, а рядышком на блюдце лежали два кусочка сахара, печенье и чайная ложечка. Варвара поставила это все стол передо мной и остановилась, опершись попкой на край стола.

— Дима сейчас подойдёт. Хотите чего-нибудь ещё?

— Да, — сказал я, подкатился на стуле поближе и обнял её рукой за талию. — Да, Варечка, я хочу тебя прямо сейчас и прямо здесь.

Я встал перед ней, продолжая держать руки на её талии и поцеловал её прямо в губы, наслаждаясь их юной нежностью. Мои руки захватили подол её платья, я на миг отстранился и стянул его с девушки через голову.

Её прекрасное обнаженное тело предстало передо мной во всей красе: сияющие глаза, рассыпавшиеся по плечам волосы, идеальной формы груди с отчётливыми коричневыми сосочками, округлые бёдра в узких трусиках и стройные ножки.

Я снова впился в её губы поцелуем, потом опустился перед ней на колени и раздвинул пошире её ножки. Горячий женский запах опьянил меня, я оттянул в сторону узкую полоску её трусиков и приник к промежности. Мои ладони сами легли на нежные полушария девичьих грудей и я принялся массировать их, теребя пальцами её упругие соски и сжимая их в возбуждении.

Туман перед глазами рассеялся, я поднял голову.

— Ах нет, спасибо, ничего больше не нужно.

Варвара кивнула, отошла от стола, обошла его и села напротив. Я достал свой ноутбук, распечатки рекламных сообщений и стал их перебирать, выискивая нужные.

— А кстати, давайте сделаем копии вот этих трех рекламок, пока мы ждём Дмитрия?
— Да, без проблем. — Девушка поднялась из-за стола и кивнула в сторону выхода. — Идёмте со мной.

Мы зашли в копировальную комнату и закрыли за собой дверь, чтоб звук копира не мешал никому. Варвара взяла у меня из рук первый лист, положила на стекло и стала нажимать на кнопочки на панели, настраивая режим копирования.

Я подошёл к ней сзади и осторожно втянул носом воздух, стараясь вновь ощутить аромат её волос — и он был тут как тут, манящий и восхитительный. Я подходил всё ближе и ближе, пока не коснулся кончиком носа её волос, и мои руки сами обняли девушку за талию. Я поцеловал её за ушком, подтянул пальцами края её платья и запустил руки под него, гладя её животик и подбираясь выше, к нежным полушариям её груди.

Она чуть повернулась, подставляя мне свои губы, и мы слились в поцелуе, в то время как мои ладони то нащупывали и сминали её грудь под платьем, то гладили всё её тело по бокам до самых бёдер.

Не в силах больше терпеть, я заставил её упереться руками в копировальную машину, задрал её платье на спину и спустил трусики до колен. Её загорелые ягодицы выглядели так спело и соблазнительно, что я не стал медлить ни минуты: расстегнул свои брюки, высвободил член и вошёл в неё тут же, наслаждаясь нежной покорностью её тела.

— Второй лист давайте, Алексей.

Её слова вывели меня из транса и я передал Варваре вторую рекламку.

— Да, конечно.

И она снова повернулась ко мне спиной...

***

— Да, он меня пригласил. — Варвара поставила чашечку кофе на стол и кивнула подруге. — Завтра вечером мы с ним идём в ресторан.

Помолчала и добавила:
— И всё-таки, ты бы видела, как он на меня смотрел...

Девушка на рабочем столе

В вечернем полумраке мой кабинет освещала лишь настольная лампа да экран компьютера, поэтому когда отворилась дверь, я увидел в ярком дверном проёме только изящный женский силуэт. Дверь закрылась и я наконец-то смог рассмотреть тебя: твои длинные волосы были красиво уложены, короткое чёрное платье мягко облегало твою фигуру, а твои стройные ножки казались ещё стройней благодаря элегантным туфелькам на высоком каблуке.

— Ой, привет, Анюта, — я вышел из-за стола, — что же ты мне не сказала, что приедешь? Я бы встретил тебя, постарался бы освободиться пораньше...

Я представил себе, каким взглядом проводила тебя наша секретарь, показывая дорогу к моему кабинету.

— Смотри, мне осталось буквально один документ дописать и отправить, и потом мы сразу поедем куда-нибудь, окей?
— Конечно, я подожду. — Твой мелодичный голос как всегда чуть расслабил меня.
— Давай ты пока посидишь вот в этом кресле. Тебе принести кофе или чай?

Ты подошла к моему столу и чуть присела на край справа от меня.

— Нет, спасибо. Можно я тут посижу?
— Конечно, Анечка, — я заворожённо смотрел на твои стройные ножки, которые сейчас были прямо рядом со мной. В полумраке твоя кожа словно светилась нежным бархатным светом, и изящные линии твоих бёдер соблазнительно прятались под ажурным краем чёрного платья. Я не выдержал и провёл ладонью от твоей коленки по прохладной гладкой коже вверх, остановившись уже едва ли не у тебя под платьем...

Ты упёрлась ладошками в стол и запрыгнула на него, усевшись на край и свесив ноги. Красиво закинула одну ножку на  другую и сцепила руки в замок на коленке, посмотрела на меня, улыбнувшись и покачав туфелькой на пальчиках:

— Пиши уже свой документ поскорее.

Ага, пиши, когда такая соблазнительная девушка сидит прямо рядом со мной на столе. Я и мысли-то собрать в кучу не могу, не то что их изложить.  Левая туфелька едва держится на пальчиках твоей ноги, и ты играешь ею в воздухе, покачивая туда-сюда. Я не выдерживаю, ловлю её в воздухе и снимаю с тебя. Беру твою изящную стопу в свои ладони. Она прохладная и такая милая, что хочется массировать и целовать её непрерывно.

— Всегда удивлялся, как только получается, что твоя ножка помещается в моей ладони? Смотри, я могу поставить тебя на свои руки, как маленькую девочку. —  Я гляжу на тебя чуть снизу вверх, повернувшись в кресле и поставив твою ножку себе на колени. Чтобы показать, о чем я говорю, я прикладываю ладонь к твоей ступне и она действительно оказывается чуть больше.

Слушая твой шутливый ответ, я приподнимаю твою ножку и целую твои крохотные пальчики, такие изящные и женственные. Не могу сдержаться и глажу твою ножку до самой коленки и выше, наслаждаясь прикосновением к гладкой коже. Затем я чуть подъезжаю на кресле к тебе, оказываясь прямо перед тобой, у твоих ног.

— А тебе разве не надо было дописать какой-то документ? — как бы невинно спрашиваешь ты.
— Я не могу писать никакие документы, когда рядом со мной такая прелестная Анечка. — я расплетаю твои ножки, снимаю с тебя вторую туфельку и ставлю твои обе босые ножки себе на колени. Наклоняюсь и целую твои коленки, правую и левую, поглаживаю руками твои стройные ноги.

— А к нам никто не зайдёт? — взволнованно спрашиваешь ты.
— Все уходят в семь часов. — Я глажу тебя по ноге от края платья до коленки, встаю из кресла. — Минуточку, Анюта...

Закрываю на замок дверь кабинета, возвращаюсь к столу, на котором ты сидишь, и обнимаю тебя за талию. Срываю с твоих губ длинный-длинный поцелуй, так что воздух почти заканчивается в груди. Твои губы нежны, как вишенка, и словно тают от моих прикосновений.. Я покрываю поцелуями твоё лицо, твои глаза, обнимая тебя и лаская руками твоё тело.

Ты поставила свои стройные ножки на моё кресло, и они словно завораживают меня. Я останавливаюсь, придерживаю тебя за коленки и сажусь в кресло, ставя твои ступни себе на бёдра. Глажу твои ноги, твои коленки, покрываю горячими поцелуями твою чувствительную кожу. Когда ты сидишь на столе, а я в кресле перед тобой, Анечка, я могу целовать твои ножки сколько угодно и где угодно...

Когда я чуть раскрываю их, целуя нежную внутреннюю сторону твоих ног, я невольно вижу ажурные контуры трусиков у тебя под платьем и это заводит меня ещё больше. Я придвигаюсь ближе, целую твои бёдра и запускаю руки под край твоего платья. Твоя кожа там кажется более горячей и более нежной, и упругая ткань трусиков словно стягивает её. Мне хочется освободить тебя от них, выпустить твою красоту на свободу и любоваться тобой.

Я встаю из кресла, целую тебя в губы и спускаю бретельки твоего платья с твоих изящных плечей. Провожу руками по плечам и по декольте и обнажаю твою прелестную, восхитительную грудь. Мои горячие ладони словно обжигают прохладную нежную кожу твоей груди, я подхватываю тяжелые полушария и сжимаю их, не останавливая своего поцелуя. Мои пальцы сами находят твои упругие соски и стимулируют их, даря наслаждение и тебе, и мне.

Возбуждение переполняет меня, и мысль о твоих стройных ножках не отпускает ни на секунду. Я нехотя прерываю поцелуй, осторожно укладываю тебя спиной на стол и поднимаю твои ножки в воздух, себе на плечи. Это удивительное зрелище — твои стройные ноги, которые я вижу от самых пяточек до самых бёдер, и которые я могу ласкать руками по всей длине...

Я поддеваю руками твои трусики и стаскиваю их с тебя, обнажая твою промежность. Мне нравится нежная красота твоих лепестков — ты неизъяснимо красива там, Анечка, в продолжении этих прелестных ног. Лепестки уже блестят капельками влаги и мне ничего не остаётся, как расстегнуть брюки, достать разгоряченный член и войти в тебя, придерживая тебя за бёдра и наблюдая, как твои прелестные груди покачиваются в такт моим толчкам.

Я ласкаю руками твои ножки и коленки, целую твои ступни и продолжаю входить в тебя, пока наслаждение не накрывает нас обоих... Мне всё равно, слышит ли нас кто-нибудь в коридоре и что они там подумают.

У двери

На часах восемь-тридцать, я собираюсь на работу. Принимаю душ, выхожу из ванной в халате, завтракаю, надеваю брюки и чистую рубашку, застегиваю на ней пуговицы перед зеркалом, собираю свои бумаги и ноутбук в портфель.

Иногда я прохожу мимо спальни, и там я вижу тебя, сладко раскинувшуюся на кровати среди подушек и одеял. Твои волосы рассыпались по подушке, левая грудь с ярким сосочком небрежно открыта, твои стройные ножки раскинуты в стороны и только очаровательные пальчики ног торчат из-под одеяла. На полу у основания кровати лежат скомканные трусики, и глядя на них и на незакрытую баночку смазки на тумбочке, я с удовольствием вспоминаю прошедшую ночь.

Я уже поправляю воротник рубашки у выхода, когда в дверном проёме вдруг появляешься ты. На тебе полупрозрачная ночная комбинация, явно только что стянутая с полки, и она едва закрывает твои бёдра, оставляя твои стройные ножки соблазнительно открытыми. Ты опираешься спиной на дверной косяк и разглядываешь меня. Со стороны это выглядит забавно: аккуратно одетый мужчина и практически обнаженная девушка босиком и в комбинашке.

— Уже уходишь? — Ты отделяешься от дверного проёма и подходишь ко мне.

— Доброе утро, моя восхитительная. Да, уже почти девять, мне пора.

Я обнимаю тебя за талию и прижимаю к себе так близко, что твои груди под тонкой тканью упираются в мою рубашку. Мне нравится, как изгибается твой стан в моих руках, и как близко твоё лицо теперь к моему лицу. Я нежно целую тебя в губы и глажу по волосам свободной рукой.

В ответ ты обнимаешь меня за плечи и сама прижимаешься ко мне. Мы снова целуемся, и этот поцелуй намного дольше и жарче предыдущего. Я наслаждаюсь сладким вкусом твоих губ и упругой отзывчивостью твоего язычка — поцелуй погружает меня в события прошлой ночи и я чувствую, как возбуждаюсь.

— Погоди, не спеши никуда, — говоришь ты.

Твоя рука гладит меня по груди, опускается вниз, нащупывает пояс на моих брюках. Ты ещё раз плотно прижимаешь меня и обвиваешь мои ноги голой ножкой. Я на мгновение снова целую тебя в губы, а ты шепчешь мне что-то в ответ и скользишь по мне вниз, как танцовщица по шесту, опускаясь передо мной на корточки. Твои ножки расходятся в стороны, и только самый край ночнушки скрывает от меня то, что я должен бы там увидеть.

Твои пальчики ловко расстёгивают ремень и молнию на моих брюках, спускают резинку трусов и вылавливают мой напряженный член. Ты смотришь на меня снизу вверх, а потом берёшь его в руку, приподнимаешь и нежно проводишь языком по всей длине от яичек до самой головки. От этого прикосновения у меня чуть ли не подкашиваются ноги. Твой язычок начинает вычерчивать узоры на моём стволе, и через несколько мгновений я уже теряю счёт времени, наслаждаясь твоими ласками.

Я запускаю пальцы в твои волосы и борюсь с желанием двигать твоей головой — мне нравится, как нежно ты делаешь это всё сама. Легкие посасывания, упругие прикосновения язычка, колечко губ, приятно обхватывающее член ... Странное удовольствие приносит контраст ощущений: чуть жесткая ткань официальной одежды на ногах и нежные интимные ласки в прорехе расстёгнутых брюк.

Но я так больше не могу. Я поднимаю тебя, целую в губы и поворачиваю к себе спиной. Даю тебе знак опереться руками в стул перед тобой и расставить ножки. Твои стройные ножки становятся в обворожительную букву Л, а мне остаётся только задрать твою ночнушку, спустить свои брюки до колен и войти в тебя влажным и раскалённым от твоих ласк членом.

Я держу тебя за бёдра и наслаждаюсь твоим юным телом, пока напряжение не достигает пика — я чувствую, как горячая струя выплескивается в тебя, прямо на переднюю стеночку, и замираю в экстазе...

Ольга Владимировна и Мария, часть 2.

Иногда Ольга Владимировна вдруг начинала рассказывать мне про свои бывшие отношения со студенткой Машей. То ли чтоб подразнить меня, то ли просто потому, что обстановка напомнила ей что-то из прошлого. А меня каждая история возбуждала до умопомрачения.

— Однажды мы устроили себе воскресную культурную программу, — сказала Оля. — Нарядились в вечерние платья, приехали на романтическую комедию в театр, а потом зашли в ресторан. У нас был отдельный столик у окна, и мы обсуждали разные сценки из театра, когда вдруг я почувствовала, что она гладит меня по ноге своей ногой.

— Она успела снять туфельку под столом и ласкала меня, гладя пальчиками ног по моим ногам. Я волновалась, вообще-то. В нашу сторону никто не смотрел, но мог посмотреть в любой момент! Мужчины любят пялиться на женщин, и если кто-то повернёт голову, то наверняка её загорелая ножка сейчас хорошо видна там внизу между моих ног.

— Если честно, я почти сразу потекла от возбуждения. Эти неожиданные прикосновения под платьем, прямо в публичном месте. Я помню, как инстинктивно взяла Машу за руку и стала прислушиваться к её движениям под столом.

— Она сначала скромно касалась меня пальчиками ног, не поднимаясь выше колена. Очерчивала изгибы, гладила меня. Я даже расставила ноги пошире, чтоб она прикасалась со внутренней стороны, где чувствительнее всего.

— А потом Маша осмелела и поднялась выше. Она откинулась на стуле, наблюдая за эмоциями на моём лице, и я почувствовала её ножку уже выше своего колена. Я в панике оглянулась, но никто во всем ресторане на нас не смотрел.

— Её ступня касалась внутренней стороны моего бедра, гладила меня по голой коже. Я плыла и вздрагивала от каждого прикосновения, даже не знаю почему. Особенно сильно я вздрогнула, когда пальчики вдруг надавили мне на лобок. Маша ласково улыбнулась, когда я посмотрела на неё — я уверена, что в моем взгляде был явно виден мой испуг — но всё равно продолжила.

— Большой пальчик её ноги потеребил ткань моих трусиков, погладил меня по промежности от лобка до середины губ и попытался надавить на клитор. Я зажмурилась, чуть сведя ноги, но тут же развела их снова, чтоб не стеснять Маше свободу движений.

— Её пальчик снова провёл по моим трусам, а потом она попыталась поддеть их с краю, проникая под ткань. Получилось не сразу, но я помогла, разведя ноги ещё шире. Горячий большой палец её ноги теперь касался моей промежности, надавливал на лобок и клитор, норовил пробраться в губки.

— Я помню, как я безумно текла в тот момент. Мне казалось, что после меня на ресторанном стуле останется большое тёмное пятно. Машкин палец вскоре тоже набрал этой влаги и стал скользить по моим губам вверх и вниз. Я вцепилась обеими руками в стол, и то и дело оглядывалась, боясь что на меня смотрят. Мне мерещились чужие взгляды и это меня и пугало, и возбуждало.

— Маша вдруг изловчилась и проникла большим пальцем ноги прямо в меня. Мы делали это раньше в постели — она ложилась на спину, а я садилась на её ступню и насаживалась на пальчик, благо он такой округлый и приятный по размеру. Но в ресторане мне показалось, что это не палец, а самый настоящий мужской член вдруг вонзился в меня на всю длину.

— Ощущение было так приятно, что я сама подалась навстречу. Остальные пальчики упёрлись мне в промежность, напоминая, что это всё-таки девичья ножка ласкает меня там, а не мужской ствол. Я ёрзала бёдрами, а Маша старалась двигать ногой, вводя свой палец в мои губы.

— Ох, как это было необычно и приятно! Я вся дрожала от страха, что это кто-нибудь заметит, и от Машкиного нахальства, и от ощущений там внизу. Мне казалось, что моё сердце стучит на весь зал, что стул скрипит громко и ритмично, что сейчас все посмотрят и будут меня стыдить.

— И я кончила, зажав рот рукой и судорожно выгибаясь, как раз за полминуты до того, как к нам подошёл официант. Машка выдернула ногу, я едва успела набрать воздуха и осознать, где я и что происходит.

Оля вздохнула, вспоминая.

— Ах, как же я ей отомстила той ночью, проказнице. Никогда больше я не кончала вот так, на публике, ни-ког-да... Но как же это было классно.

Ольга Владимировна и Мария, часть 1.

Мы лежали рядом в постели, расслабленные и утомлённые: Ольга Владимировна — на спине, а я рядом, на боку, любуясь её длинными волосами, разметавшимися по подушкам. Черты её лица и линии тела меня завораживали — бархатная кожа, ямка на шее и красивые контуры ключиц, белоснежное декольте и уютная ложбинка между округлыми полушариями груди. 

Я не выдержал и очертил пальцами самые соблазнительные изгибы: по линии подбородка, по контуру шеи вниз до ямки между ключиц, и по декольте до полушария правой груди. Я очертил О вокруг полушария, и взобрался кончиками пальцев до самого соска. Нежное прикосновение к ареалу возбудило сосок прямо на моих глазах: он напрягся почти сразу же. Я осторожно покачал его в стороны и под моим пальцем сосок стал ещё более упругим. 

— Если бы ты знала, как приятно тебя гладить и касаться, Ромашка. — сказал я Оле. 

Ромашка, потому что её фамилия была Ромашкина. Иногда я называл её так, иногда Олей, иногда — когда хотел подразнить или восхититься — Ольгой Владимировной. Заведующая учебной частью, она для меня, студента, была удивительным подарком судьбы, прекрасной женщиной, открывшей мне мир настоящей искренней страсти. 

— У тебя такая бархатная кожа, такие прелестные груди, ммм.. — я с нежностью посмотрел на неё. — Если б ты только знала, что я чувствую, прикасаясь к тебе. 

Оля улыбнулась мне в ответ:

— Так нежно, что пальцы от прикосновения дрожат, да? 

— Да! — удивлённо подтвердил я. 

— И кажется, что всё такое хрупкое и тонкое, что нужно обращаться очень-очень бережно, да? Так ты чувствуешь?

— Да, точно! — Я воззрился на неё. — Ты тоже ощущаешь это всё сама в себе?

Она повернула голову и игриво посмотрела мне в глаза: 

— Не-а, я просто тоже имела счастье трогать девичье тело. Ласкать и касаться точно так же, как ты. 

— Как это? С кем? 

Ольга Владимировна откинулась на подушки, вспоминая. 

— Была у меня такая девочка, Маша. Года три назад, мне кажется. Всё у неё с успеваемостью было плохо, зато с мальчиками хорошо. И меня постоянно заставляли проводить с нею воспитательную работу. 

Оля вздохнула. 

— Ну что я ей должна была говорить, а? Учись, а то замуж выйдешь? Она приходила ко мне в кабинет, я её слегка журила за поведение, учила как себя вести с разными преподавателями, чтоб те поставили тройку. Потом мы просто болтали о своём, о девичьем. 

Она помолчала, глядя в потолок. 

— А однажды Маша пришла сама, вся заплаканная. Её парень наговорил ей каких-то глупостей, бросил и ушёл к другой, и вообще что-то там такое было сложное и неприятное. 

— Мы долго-долго сидели вместе. Я её обнимала, вытирала слёзы, успокаивала, уговаривала и отпаивала чаем. Чай не пошёл, и я налила ей вина. И себе. Вино нас расслабило и мы сидели вдвоем, всё ещё обнявшись, жалуясь друг другу на жизнь и вытирая слёзы. Ну, точнее её слёзы, я-то не плакала. Но я так расчувствовалась, я помню... 

— А потом она мне сказала что-то доброе и хорошее в благодарность, а я её поцеловала. Ну так, просто по-девичьи хотела чмокнуть в губки и всё. А она как-то так повернулась мне навстречу и превратила это всё в самый настоящий поцелуй. И её губы были такие нежные-нежные, и чуть пахли вином, и вообще это было такое удивительное ощущение, что меня затянуло в этот поцелуй и я плыла в нём бесконечно. Я помню, что будто утопала в нежности и ласке, и в приятном привкусе вина, и вообще в запахе её кожи. 

— Мы целовались и целовались, и остановились только когда воздуха стало не хватать. Я помню, как мы посмотрели друг на друга, и помню её глаза — в них не было ни стыда, ни испуга, только восхищение и желание. И мы снова слились в поцелуе. 

— Когда мы устали от поцелуев и допили вино, я отвезла её к себе домой. Она прижималась ко мне то ли как к матери, то ли как к любовнице, но ей было хорошо и она постоянно мне это говорила. А я говорила ей, какая она хорошая, и милая, и восхитительная. 

Оля потянулась, посмотрела на меня с любопытством, испытывая мою реакцию.

— А уже здесь мы начали целоваться, едва шагнув за порог. Я так хотела снова ощутить эти нежные губы, что прижала её к стене прямо в коридоре. И запустила руки ей под футболку, и вот тогда-то я и узнала, каково это — прикасаться к обнаженному женскому телу. 

Я не выдержал и положил руку ей на грудь, слушая. Рассказ возбуждал меня всё сильнее. 

— Я помню, какими нежными мне показались её девичьи груди, и как мне хотелось вдруг доставить ей удовольствие, обласкать её всю и утопить её в наслаждении. Я верила, что только я могу ей это подарить, и меня было не остановить. 

— В общем, я стянула с неё одежду, и я попробовала на вкус всё — и её соски, и бёдра, и там внизу. 

Ольга Владимировна накрыла мою руку на своей груди своей ладонью и прижала её к себе сильней. 

— Ты не ревнуешь? Мы спали с ней прямо на этой кровати, вот здесь. 

— Ни капельки! — Я сжал её грудь, — Ты меня только безумно возбуждаешь этой историей. 

— Ах, вот как?! — Оля игриво нахмурилась. — Тогда слушай дальше. 

— Мы провели всю ночь в ласках — то очень медленных, мучительно приятных, то в быстрых и бурных. Я и не знала, как нежно и как страстно можно всё это делать без мужчины... Мы то словно соревновались, кто сильнее доведёт кого до экстаза, то просто ласкались и нежились в объятиях и поцелуях. И это было совсем не противно — я когда-то думала, что целоваться с женщиной мне будет противно — нет, это было восхитительно. 

— Теперь завидуешь мужчинам, да? — ехидно спросил я. 

— Неа. — Она погладила меня по руке, — Это вы радуйтесь, что вам досталась такая прелесть, как женщины. 

Я не мог её больше слушать. Закрыл ей рот поцелуем, сжал её груди и затем овладел ею сверху, в самой классической и самой чувственной позе. 

Пионервожатая Женя

Женю похитили в одиннадцать часов вечера прямо возле лагерного туалета, она даже пописать не успела. Мужские силуэты возникли из ниоткуда, скрутили ей руки за спиной, защелкнули их в наручники и надели ей на голову мешок. Женя почувствовала, как её подхватили и понесли — и втолкнули в кузов машины. "Тихо сиди", сказал мужской голос.

Её на мгновение удивило, что голос оказался без акцента — по пионерлагерю ходили страшные истории о том, что даже здесь, на Сочинском побережье Чёрного моря чеченцы могут легко поймать и похитить кого угодно. Конечно же, это первое, что пришло ей в голову, когда её тащили в машину. Но если не чеченцы, то кто тогда?

Издалека приблизился шум, словно двигалась беспорядочная толпа людей, какие-то сдавленные ругательства — и в машину втолкнули ещё несколько человек. "Тихо сидеть, а то получишь", пригрозил голос и захлопнул дверь. Через несколько секунд хлопнула водительская дверь, машина завелась и тронулась с места. Где-то совсем близко кто-то пробормотал матерное слово, но как-то не по-взрослому. Потом другой шёпот — "Веталь, ты здесь?" "Да". "Миха, и ты?" "И я, чо такое?" "Ты видишь что-нибудь?". "Нифига, на мне кулёк какой-то". "Бля, на мне тоже". "Они в кабине?" "Да, мы тут одни походу".

— Я тоже тут, — подала голос Женя. — Это Женя, вожатая двенадцатого отряда. А вы кто и из какого отряда?
— Бля, нафига весь этот цирк? — чуть громче возмутился один из пацанов. — Чего тебе от нас надо?
— Да я точно так же с пакетом сижу, — шёпотом ответила Женя. — Понятия не имею. Я думала, чеченцы, но не похоже. Вас трое?

— Да, мы из девятого отряда. Я Павел, а это Миша и Виталик. Миха, ты далеко?

Некоторое время мальчишки переговаривались, пытаясь сесть поближе и соприкоснуться скованными за спиной руками. Машину трясло по склонам местных дорог и это усложняло их действия. Женя услышала щелчок и сдавленный голос Миши:

— Блин, ты мне их только туже сжал, идиот. Больно же!
— Я чо, знаю как наручники раскрывать, что ли?— оправдывался в темноте Паша. — Попробовать же надо было.
— Дурак, — обиженно заныл Миха, — больно теперь капец...

Машина сделала резкий вираж и затормозила. Захлопали двери, повернулся ключ в двери кузова и мелькнул проблеск света. Женю вытащили, провели по каким-то коридорам и впихнули в комнату. Кто-то больно подхватил её под локти, снял наручники и толкнул вперед. Она упала на кровать и услышала, как закрылась дверь в комнату.

Женя торопливо сняла с головы пакет, осмотрелась в полумраке — небольшая комната с одной кроватью и тумбочкой, больше ничего нет. Щелкнула выключателем на стене и осмотрела себя. На запястьях краснели следы от наручников. Женя дернула ручку двери — закрыто.

Буквально через несколько секунд к двери кто-то подошёл, повернул ключ и дверь отворилась: в проёме появился высокий мужчина в чёрном костюме охранника. Женя отпрянула от двери и он вошёл внутрь, держа в руках какую-то стопку одежды.

— Так, слушай сюда и ничего тебе не будет. Наш начальник соскучился по своему пионерскому детству и хочет посмотреть прямо сейчас, как принимают в пионеры. Ты будешь принимать, поняла?
— Эээ, — не успела сообразить Женя. — Что принимать?
— Пацанов своих в пионеры принимать. Клятву пионерскую знаешь?
— Нет, — растерялась Женя.

Охранник разочарованно вздохнул. Достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги.
— Слушай, короче, вот твой диалог. Сейчас ты переоденешься в пионерскую форму, выучишь вот этот текст и прочитаешь его на сцене перед барином. Там будут трое пацанов из твоего лагеря, ты их примешь в пионеры, повяжешь им галстуки. Всё. Если сделаешь всё по сценарию, ничего тебе не будет, отвезём обратно как принцессу. Будешь рыпаться — будет хуже, поняла?

Женя сглотнула:
— Поняла. А когда это всё?
— Через десять минут. Вот твоя форма, переодевайся.

Охранник бросил на кровать одежду, которую держал в руке.
— Ещё раз повторяю — это наш маленький театр, барину так очень хочется. Если посодействуешь, то уедешь целая и невредимая. Нет — нет, я тебя предупредил. Речь на сцене читай громко и радостно, поняла?

Женя не успела даже кивнуть — дверь захлопнулась, она только услышала щелчок закрываемого замка. Женя подошла к кровати.

Форма оказалась самой простой: прямая чёрная юбка до колен, белая рубашка с приколотым на груди пионерским значком, алый пионерский галстук, простой белый бюстгальтер. Галстук, к счастью, был уже завязан, оставалась только чуть-чуть распустить узел, чтоб надеть его. Женя стянула свои джинсы и футболку, и надела форму. Юбка была чуть-чуть велика, рубашка тоже, но если её заправить за пояс юбки, то получалось вроде ничего. Бюстгальтер оказался маловат, но без него было нельзя — соски заметно торчали под белой тканью рубашки. Женя занялась распечатанной речью.

***

В соседней комнате мальчишки слушали инструктаж, раскрыв рты.

— Когда она повяжет галстук последнему, она развернётся к сцене и отрапортует, что ваш первый отряд в пионеры принят. В этот момент вы двое хватаете её за руки и подводите к самому краю сцены. Она будет для виду сопротивляться, поэтому не жалейте сил. Потренируйтесь тут при мне. — Охранник указал пальцем на самого мелкого. — Ты давай стань сюда, руки по швам. Вы вдвоем хватайте его за руки и сводите их вместе у него за спиной.

Паша и Миша подскочили к своему другу, заломили ему руки за спину.

— Нет, не нагибайте его. Просто сожмите локти вместе и толкайте вперед, чтоб он шёл.

Они заставили товарища пройти несколько шагов.

— Если она опустит голову, подними её за волосы, понял? Потренируйся.
— Так? — Павел запустил пятерню в волосы Виталику и запрокинул его голову вверх.
— Да, так.
— А это точно можно? Она же...
— Она проститутка, мы ей заплатили за эту сцену, не переживай. — Охранник жестом указал всем троим повернуться лицом к нему. — Она будет специально сопротивляться, это так и задумано, понятно? Ей хорошо за это платят.

Пацаны ошарашенно смотрели на него. Женя, вожатая из соседнего отряда — проститутка?

— Когда вы будете её держать у края сцены, ты подойдешь спереди и расстегнешь её рубашку, понял? Она будет в лифчике, ты стащишь его вниз. Так, чтоб сиськи были хорошо видны.

Глаза Виталика округлились:

— Ага...
— Потом подойду я и перехвачу её у вас. С этого момента вы свободны, вас отведут в эту комнату. Если всё хорошо сделаете, я разрешу ей вас тоже обслужить. Понятно?

Мальчишки торопливо закивали:
— Понятно.
— Переодевайтесь, ваш выход через пять минут.

***

Женя непривычно щурилась на сцене, стараясь привыкнуть к слепящему свету софитов. Четыре прожектора, казалось, просвечивали её насквозь. На маленькой сцене почти ничего не было — узкая трибуна в углу, на которой лежала копия ей речи и три галстука, советский флаг, пионерская клятва в рамке на стене.

Что было в зале, она не видела. Вроде бы чьи-то ноги в первом ряду, силуэты на креслах и в проходах. Женя стала за трибуну и храбро улыбнулась залу.

На сцену вышли мальчишки в советской школьной форме: коричневые брюки и пиджачки, белые рубашки. Следом вышел уже знакомый охранник, держа в руках включённую видеокамеру. Женя снова улыбнулась в зал и сквозь блеск прожекторов заметила красные огоньки ещё двух камер. Охранник кивнул, Женя набрала побольше воздуха в грудь и начала приветствие.

***

— ... первый отряд в пионеры принят! — Женя гордо выпрямилась перед залом, трое новоявленных пионеров в шеренгу прямо за ней, руки вскинуты в пионерском салюте. Камеры приблизились, снимая её крупным планом.

Вдруг её руки заломили, резкое движение вытолкнуло её вперед. Перед ней очутился Виталик и принялся буквально отрывать пуговицы её рубашки на глазах у невидимых зрителей. Женя затрепыхалась:

— Эй, что ты делаешь?! Отпустите! Отпустите же!

Рубашка распахнулась, обнаженный живот и декольте беззащитно предстали перед прожекторами. Виталик бесцеремонно положил руки на чашечки её бюстгальтера и рванул их вниз. В тот же момент чья-то ладонь вцепилась ей в волосы и потянула голову назад. Женя осознала, что стоит на краю сцены с обнаженной грудью и запрокинутой головой, и что кто-то в данный момент перехватывает её руки.

Девушку утащили на середину сцены, повалили спиной на непонятно откуда взявшийся стол и начали прикручивать к нему. Пока приковывали руки, Женя почувствовала, как ей задрали юбку и сильные руки потянули её трусы вниз. Она изловчилась и оттолкнула кого-то ногой, но через секунду он снова навалился на неё, прижал и окончательно стащил с неё трусы. Ноги тоже приковали к ножкам стола, и бедная Женя обнаружила себя привязанной к столешнице; из всей одежды на ней осталась лишь задранная юбка и пионерский галстук на шее.

Сильные мужские пальцы сжали её щеки, в рот протиснулась какая-то металлическая штука и Женя вдруг обнаружила, что её зубы размыкает жесткая металлическая распорка. Вытолкнуть её она не могла — кожаный ремешок распорки обвивался вокруг её головы и застегивался где-то сзади.

Женя почувствовала себя совсем беспомощной — раскрытый рот, прикованные к ножкам стола руки, широко разведенные и тоже прикованные ноги, голая грудь торчит сосками вверх, и такая же беззащитная голая промежность выставлена напоказ перед прожекторами.

Краем глаза она увидела мальчишек — их руки были прикованы наручниками к короткому столбику, торчащему из сцены. Мальчишки были вынуждены наклониться, чтобы дотянуться до столбика, но глазами неотрывно смотрели на неё — точнее, на её голое тело. Женя чуть не расплакалась от стыда и унижения, но слёз в высохших глазах не нашлось.

***

Прошло несколько долгих минут, во время которых ничего не происходило. Сцена опустела, на ней остались только жертвы — распятая на столе девушка и склонённые, прикованные к короткому столбику новоиспечённые "пионеры". Женя вертела головой, прислушивалась, но из зала не было слышно почти ничего. Кажется, щелчки фотоаппаратов, шаги — и всё.

А ещё через мгновение сцена заполнилась людьми в масках. Голые мужчины, кто с подтянутой фигурой, а кто с дряблой кожей и с некрасивым животом, но все в черных узорчатых масках, закрывающих пол-лица. Женя вздрогнула от того, что её вдруг стали касаться чужие руки: кто-то гладил её по ногам, трогал живот и бёдра, бесцеремонно щупал соски и теребил грудь.

Мужчины окружили её со всех сторон и Женя потеряла счёт прикосновениям — множество рук трогало её где только можно: чужие ладони стискивали её нежные груди, чьи-то пальцы исследовали её промежность, теребили складочки и тянули за розовые лепестки интимных губ. Ещё секунду Женя надеялась, что это всё закончится простым "осмотром", но перед её глазами вдруг возникли мужские ноги, а в её беспомощно открытый рот сквозь распирающее его кольцо вдруг ткнулся полумягкий член.

Женя зажмурилась, принимая в рот чужой член и мысленно разрыдалась. У неё до этого был всего один парень, скромный юноша, очень нежный и внимательный к ней. Она ни в каких кошмарах не видела себя жертвой такой оргии. Член тыкался мягкой головкой ей в горло, мужские яйца шлепались о её лицо, а её собственная слюна стекала по щеке куда-то на висок.

Кто-то втолкнул напряженный член в её влагалище, нажал пальцами на клитор и Женя изогнулась от непрошеного вторжения. Мужские пальцы стали теребить её больнее, щипая её за соски и грудь, царапая кожу лобка и живота. Женя провалилась куда-то в глубины собственного унижения и начала твердить себе, что это всё неважно — они могут сколько угодно насиловать её плоть, но никто не способен замарать её разум и светлую душу.

Ногти впились в её соски и Женя от боли выгнулась всем телом и раскрыла глаза. На краю поля зрения она увидела другую женщину — голую, но не привязанную, просто стоящую на четвереньках на полу и принимающую в себя двух мужчин. Один трахал её в рот, второй брал её сзади. Женщина была в маске, её длинные волосы были намотаны на кулак первого мужчины.

Задыхаясь от толкающегося в горле члена, который уже заметно напрягся, Женя перевела взгляд в другую сторону и увидела одного из мальчишек. Он стоял, нагнувшись и расставив ноги, его лицо перекосила гримаса боли. Школьная форма на нём была разодрана, брюки спущены до колен, огромный по сравнению со школьником голый мужчина держал его за волосы и сношал в зад. Двое других удостоились той же участи в похожих позах — прикованные руки не давали им никакой свободы.

Женя осознала, что всё это время она слышала их крики сквозь голоса и стоны оргии. В этот момент кто-то оставил в покое её влагалище, растянул пальцами её промежность и воткнул член в её задний проход. Женя задергалась, но член неумолимо толкался вперёд и царапал стенки её сфинктера. Впрочем, мужчина, видимо, тоже не чувствовал удовольствия от сухих прикосновений: довольно резко он выдернул свой член, смазал его чем-то и снова вонзил его в Женин анус, резко и глубоко. Член проник в неё, как гладкий стержень — Женя почувствовала себя нанизанной на него по самые внутренности.

В следующее мгновение её рот вдруг заполнили горячие потоки вязкой жидкости, Женя стала крутить головой, чтоб не задохнуться, и капли спермы потекли по её щекам. Мужчина вынул член из её рта, похлопал им по её лицу и отошёл, уступая место следующему. Женя увидела очередную волосатую промежность прямо перед собой, шершавые яйца легли ей на нос, а в рот ткнулся новый член, более тонкий и длинный. Замер на секунду и начал движения...

Женя потеряла счёт времени и только извивалась на столе, стараясь успевать дышать. Привязанные ноги и руки отдавались болью, промежность ныла от постоянно раздирающих то анус, то влагалище членов, клитор и соски казались исцарапанными и словно горели. Женя понятия не имела, сколько мужчин заняты ею в каждый момент — она только ощущала, что тот, который прямо сейчас трахает её в рот, крепко держит её за груди. Всё остальное тело она уже не могла даже осознавать.

***

Мальчишек втолкнули в комнату и захлопнули за ними дверь. На них на всех ещё были рубашки и пиджаки школьной формы, но только Паша был в брюках и трусах: на Виталике снизу не было надето вообще ничего, а Миша щеголял одними лишь трусами.

Паша первым делом бросился к раковине и стал промывать рот и лицо от остатков чужой спермы. Белые пятна были на шее, на одежде, и даже в волосах.  Виталик и Миша чуть потеснили Пашу у умывальника и занялись тем же самым — во время оргии мужчины, кончая, снимали презервативы и изливались на лица женщин и прочие их части тела, но некоторые предпочли кончить на мальчишек.

 — Как жопа болит, — пожаловался Виталик. — Суки чёртовы.

Он зачерпнул ладонью побольше воды и стал втирать её в растерзанное анальное отверстие. Там всё было в сперме и сам вход жгло невыносимо. Паша присел на корточки и попытался рассмотреть свою задницу, затем плюнул на руку и тоже принялся массировать больное место. Миша, как и Виталик, зачерпывал воду из-под крана и подмывался ею.

Каждый цедил ругательства сквозь зубы. Вдруг дверь щелкнула, открылась, и два охранника внесли Женю и бросили на кровать. Женя была совершенно обессилена: губы ныли из-за невынутого кольца, натёртый язык не шевелился, да и затекшие ноги и руки никак не поддавались контролю. Своих истерзанных грудей и влагалища она практически не чувствовала. Как только её голова коснулась подушки, Женя тут же и вырубилась.

— Ах ты сучка, из-за тебя всё!.. — Вполголоса пробормотал Пашка. — Шлюха драная. Придумала нам тут сказочку про пионеров.

Он подошёл к ней поближе. На Женю было жутко смотреть — растёртые соски горели красным, всё лицо, рот и волосы были залиты высыхающей спермой, промежность казалась припухшей и тоже белела подтёками семени, ею же и белой смазкой был полностью измазан бутон ануса.

— Сучка, — ещё раз процедил Паша, нагнулся к Жене и взял её за бёдра. Подтянул девушку к краю кровати, развёл её ноги в стороны и положил себе на плечи. Его узкий мальчишеский член торчал, как стрела. Пашка приложил головку к раскрытому входу девичьего влагалища и вогнал член в Женю.

Сексуального опыта у него ещё не было, поэтому погружение даже в скользкую от чужой спермы глубину доставило ему неистовое удовольствие. Пашка подхватил девушку под бёдра поудобнее и начал трахать её так быстро и яростно, как только мог. Женя, впрочем, даже не открыла глаза — в забытье она почти не чувствовала, что происходит с её телом.

Виталик присоединился вторым. Он ухватил девушку за плечо, чуть повернул её к себе набок и погрузил свой член сквозь металлическое кольцо ей в рот. Ощущение того, что его бёдра соприкасаются с её лицом приводило его в удивительный восторг. Член, воткнутый в рот девушки, которая старше и важнее его, прикосновение лобка и мошонки к её лицу, пальцы в её волосах и её голая грудь прямо перед ним — это всё казалось ему невероятно запретным и возбуждающим.

Он трахал Женю в рот совсем недолго — горячие капли выплеснулись девушке в горло и Виталик замер на минутку, прижимая её лицо к своим бёдрам и спуская ей в рот остатки спермы. Отпустил её, отошёл, и его место тут же занял Миха, который всё это время мял Женины груди. Миша со знанием дела ввёл член в растянутые кольцом губы девушки и принялся водить им туда-сюда, стараясь тереться головкой об язык или проникать в самое горло.

Пашка изнывал от осознания того, что это его первый секс в жизни и что второй будет очень нескоро. Секс оказался действительно классной штукой и так хотелось всё поскорей попробовать. Он приподнял Женю за бёдра ещё выше, приложил головку к её анусу и попытался вогнать член в девичью попку.

Это оказалось легко. Смазки там было более чем достаточно, так что узкий член подростка вонзился в упругий канал почти без сопротивления. Пашка почувствовал, пожалуй, учетверённое наслаждение от анального секса: член входил в попку куда туже, чем в слишком скользкое от чужой спермы влагалище, а сама мысль об анальном сексе была запретной и будоражащей.

Пашка стал двигаться в попке Жени так же яростно, как только что таранил её влагалище. Это привело девушку в себя. Она открыла глаза, попыталась осознать обстановку, заворочалась и обнаружила, что больше не связана по рукам и ногам. Увидев, что её насилуют подростки, она влепила кулаком в живот Михаилу и вывернулась из Пашкиных рук, оттолкнувшись от него ногами. Пашка запутался в спущенных брюках и упал.

Женя села на кровати, пытаясь высказать что-то своим насильникам, но кольцо не давало говорить. Разъяренный Пашка бросился к ней, но Женька показала ему кулак и он растерянно остановился. Девушка потянулась к ремешку на затылке, непослушными пальцами постепенно нащупала застёжку и расстегнула его. Тяжелое кольцо выпала изо рта и она накрыла губы ладонью, разминая и успокаивая их.

Когда речь окончательно вернулась к ней, она со злостью осмотрела пацанов:
— Что вы делаете, сволочи?

Пашка не заставил себя ждать с ответом:

— Ты грёбаная шлюха, нас из-за тебя отодрали всех в жопу. Нахера ты нас сюда затащила?
— Я?! Вы идиоты, что ли? — Женя не верила своим ушам. — Глаза повыпадали? Меня изнасиловали прямо перед вами на столе, не видели, что ли?

Она встала, одёрнула юбку и бросила взгляд вокруг в поисках какой-нибудь одежды, чтоб прикрыть грудь.

— Да и вы туда же, козлы, — намекнула она на их недавние действия. — Дай свой пиджак.

Мишка торопливо снял школьный пиджак и отдал ей. Женя накинула его на голое тело и стала застёгивать пуговицы.

— Женщину насилуют прямо при вас, хоть бы один защитил. Нет же...

Она вдруг села и расплакалась, закрыв лицо руками. Мальчишки окружили её, бормоча каждый какое-то извинение или оправдание. Им вдруг стало безумно, невыносимо стыдно.

— Трусы надень, — сквозь слёзы сказала она стоящему рядом Виталику. Его обмякший член болтался совсем рядом с её лицом. — Или отвали.

— Нету, — вздохнул Виталик и отошёл подальше.
— На вот мои брюки, — поделился Пашка. Виталик взял брюки, надел на голое тело и осторожно застегнул молнию. Теперь Пашка и Миха были в трусах и рубашках, Виталик в брюках, а на Жене была надета всё та же пионерская юбка, вся в белых пятнах, школьный пиджак и пионерский галстук.

Женя встала с кровати, подошла к раковине и стала умываться. Прополоскала рот, помыла лицо и руки, затем поставила ногу прямо на край раковины и принялась подмываться, не стесняясь мальчишек. Девушка зачерпывала ладонью воду, подносила к промежности и болезненно морщилась, когда холодная вода соприкасалась с расцарапанными нежными тканями.

Мальчишки несколько мгновений смотрели, потом растерянно отвернулись, каждый думая о чём-то своём. В этот момент щелкнул дверной замок, Женя отпрыгнула от раковины и испуганно сжалась в комочек в углу кровати. В комнату вошли четверо охранников.

Паша и Миша ещё смотрели на вошедших, когда Виталик вдруг вскочил и закрыл собой девушку. Мальчишки тут же присоединились к нему, и вокруг Жени образовалась живая стена. В их глазах ясно читалось, что без боя они её больше не отдадут.

Охранники переглянулись. Один из них достал электрошокер и указал им на Мишу:

— Ты, иди-ка сюда.

Миша виновато посмотрел на товарищей, помедлил и подошёл к охраннику. Второй охранник надел ему на голову черный пластиковый мешок, а другой застегнул ему на руках наручники.

— Теперь ты. И ты.

Постепенно охранники заковали и надели мешки на всех жертв, включая Женю, и поволокли их всех по коридору. Женя услышала обрывок диалога: "Слышь, может мы тоже её того? — Ты что, дурак?!"

Их затолкали в машину, похоже, ту же самую, и отвезли к лесу возле лагеря. Выбросили на траву, сняли наручники и машина тут же уехала. Женя разрыдалась, мальчишки окружили её и никак не могли найти правильных слов — просто обняли её и сидели молча, давая ей выплакаться.

Заведующая учебной частью. В кабинете.

Я остановился перед дверью с табличкой "Учебная часть", сразу после дверей деканата. Под этой табличкой скромно виднелась ещё одна: "Ромашкина О. В." Я прислушался к звукам за дверью, постучал и зашёл внутрь. Беззвучно закрыл замок на двери за спиной.

— Добрый день, Ольга Владимировна!

Женщина за большим канцелярским столом посмотрела на меня поверх очков и тут же сняла их.

— Алекс, ты опять пропускаешь пары? — Она поднялась и вышла из-за стола.

Высокая, статная, красивая, серьёзная: в деловом пиджаке и строгой юбке до колен. Длинные волнистые волосы, элегантное декольте, ухоженные руки. Юбка изящно облегает округлые бёдра Ольги Владимировны, подчеркивая женственность её фигуры. Я залюбовался, едва не забыв ответить на вопрос.

— Там этот занудный Петров со своим погранслоем. Я лучше потом книжку почитаю.
— Ну, как знаешь. Я тебе говорила, что я тебе ничем на экзаменах помогать не буду.

Я уже был совсем близко к ней. Одной рукой обнял за талию и привлёк к себе, другой обхватил за плечи и запустил пальцы в её прекрасные волосы. Она откинула голову, прижимаясь затылком к моей ладони, и её лицо оказались так близко к моему лицу...

—  А мне никакая помощь и не нужна. Мне нужна ты, Ромашка, —  прошептал я и накрыл её губы поцелуем, сжав волосы в кулак и держа её, пока она не стала отвечать на поцелуй так страстно, как умела только она.

Другую руку я положил ей на живот, легко проник кончиками пальцев под одежду и запустил всю ладонь под её блузку. По нежной коже гладкого животика поднялся вверх, к груди, поддел пальцами край левой чашечки бюстгальтера и запустил руку прямо под неё, захватывая в ладонь всю её левую грудь. Упругий сосок упёрся в центр ладони, и я тут же сжал всё чувствительное полушарие в своей руке.

Ольга Владимировна прижалась ко мне всем телом, её пальцы что-то быстро расстёгивали и распускали в моей одежде. На мгновение отстранилась от моего поцелуя:

— Ты дверь закрыл?
— Нет. Давай быстро, пока никто не зашёл.
— Сумасшедший! Опять дразнишь меня, как в прошлый раз? — Она внимательно посмотрела в мои глаза. — Закрыл же, признавайся?
— Не-а. Ты тогда была просто безумная, Ромашка, я хочу снова увидеть тебя такой.

Она успела вполголоса сказать что-то неодобрительное и тут же почти укусила меня внезапным поцелуем. Её быстрые ладошки проникли мне под рубашку, погладили по груди и  вцепились в пояс на джинсах. Ольга Владимировна не стала бороться с застёжкой, просто погладила меня по молнии на джинсах и потянула за собой к столу.

Я подсадил её на край, убедился,  что за её спиной на столе ничего нет и опрокинул её на спину. Забросил длинные стройные ноги себе на плечи и с удовольствием посмотрел на распростёртую передо мной женщину: рассыпавшиеся по столу волосы, приоткрытый ротик, обтянутые юбкой раскрытые ноги с белой полоской трусиков между ними.

Я расстегнул её блузку, стащил бюстгальтер вниз, высвободив прекрасные белые груди с яркими сосками. Задрал юбку до бёдер, запустил руки под неё и потащил Олины белые трусы на себя. Это, признаться, безумное наслаждение — держать в воздухе стройные ноги лежащей перед тобой женщины и стаскивать по ним её трусики, торопясь поскорее перейти к следующему этапу.

Тянуть её трусики до самых туфелек мне показалось излишним. Я оставил их болтаться на её коленках и накрыл рукой Олину промежность. От прикосновения к горячим лепесткам Оля вся вздрогнула, а я погладил пальцами упругую ягодку клитора и осторожно проник кончиками пальцев в глубину её губ.

Там было очень влажно и горячо. Я с наслаждением погрузил пальцы в сладкую глубину, лаская стеночки и вход Олиного влагалища, и почувствовал мучительное напряжение собственного члена. Я ещё раз погладил чувствительные лепестки, обвёл ягодку клитора и быстро расстегнул свои джинсы.

Ольга Владимировна лежала передо мной на столе — одежда расстёгнута, грудь обнажена, ножки сведены вместе и высоко задраны вверх. Приспустив свои джинсы с трусами до колен, я высвободил раскаленный от напряжения член и, придерживая одной рукой Олины коленки там, где болтались её белые трусики, я приложил головку к упругим влажным губкам.

Надавил, вошёл и начал делать быстрые движения бёдрами. Мне хотелось, чтоб она думала, что я тороплюсь, потому что дверь не закрыта и кто-то может зайти в любой момент. Мне нравилось, что её ноги сведены вместе — вход во влагалище казался плотнее, туже. Держа Олю одной рукой за коленки, а другой за бёдра, я резко входил в её тело и насаживал её на член на всю длину, торопясь и делая вид, что просто пользуюсь её телом для быстрого удовлетворения.

Ольга Владимировна тем временем сжала пальчиками левой руки правый сосок, а правую руку запустила между сжатых ног. Я чуть развёл её ноги в стороны, чтоб ей было проще дотянуться, и её тонкие пальцы начали порхать вокруг клитора. Я отпустил её бедро и захватил пальцами её левый сосок — теперь она была вся в ощущениях. Мой член, как поршень, раз за разом наполнял её влагалище, её пальцы ласкали клитор, моя и её рука вместе мучили её прекрасную грудь.

Я обожал Олю за то, как открыто и легко она относилась к сексу. В данный момент она пыталась получить удовольствие максимально быстро — лаская себя так интенсивно, как только могла, и стараясь подмахивать мне бёдрами. На столе это у неё не очень получалось, но её энтузиазм безумно заводил. Я насаживал её на член, наполняя её тело и даря ей столько ощущений, сколько мог.

Она вдруг изогнулась упругой дугой, зажала себе рот, закусив краешек рукава пиджака и начала биться в судорогах оргазма. Каждое движение члена в упругом кольце её стенок приводило к очередному изгибу и заглушенному стону. Я остановился, дал ей отдышаться — и снова начал входить в неё, на этот раз заботясь уже только о себе.

Удовольствие от её оргазма ускорило мой собственный, и я выплеснул горячий фонтан спермы в горячую глубину Олиного влагалища уже через полминуты. Сделал несколько финальных движений, ощущая, как последние капли изливаются в её тело, и в изнеможении остановился.

На этот раз она дала мне отдышаться, потом дала понять, что хочет высвободиться, и мы рассоединились. С задранной юбкой и спущенными до колен трусиками она дотянулась до своей сумочки на столе, вытянула прокладку-ежедневку и прилепила её к трусам. Надела их, поправила юбку, заправила грудь в бюстгальтер и застегнула блузку. Ещё две минуты манипуляций с косметичкой, и вот уже ничего в её облике не выдавало последствий бурного спонтанного секса в кабинете — только блеск глаз, чуть припухшие губы и чуть растрёпанные волосы.

Она подошла к двери, убедилась, что я тоже одет, и попыталась открыть её.

— Ты негодяй! Ты таки закрыл замок!
— А ты просто необыкновенная, Ромашка. Я обожаю тебя.
— Негодяй, не дал мне оттянуться как следует. Ну, я тебе покажу вечером!
— Покажи-покажи!

Ольга Владимировна сверкнула глазами в ответ:

— В семь часов у меня, как всегда. Давай!

Я вышел в университетский коридор, голова кружилась от ощущений и образов. Ах, какая же она всё-таки потрясающая!

Эротический массаж

Мне бы хотелось снять с тебя хоть немного усталости после тяжёлого дня – давай я сделаю тебе массаж? Смотри, какой удобный и мягкий массажный стол. Давай я тебе помогу раздеться, моя милая – расстегну пуговички на блузке и сброшу её с твоих плеч, расстегну твою юбку и сниму её с тебя. Садись на стол – я сниму с твоих уставших ног туфельки, встану и помогу тебе расстегнуть бюстгальтер. Его чашечки упадут тебе на бёдра, а я нежно поглажу тебя ладонями по спине и по груди, там где на коже остались следы жесткой ткани бюстгальтера.

Ты приподнимешь бёдра и я сниму с тебя твои трусики. Ложись поудобнее, моя соблазнительная, и почувствуй, какой это комфорт и расслабление – снять с себя всю надоевшую одежду и лежать совершенно голой, расслабившись и растянувшись поудобнее на массажном столе. Я остановлюсь у твоих ног и начну массировать твои ступни, так уставшие за день, твои прелестные пальцы ног, твои пяточки и изящный подъем стопы.

Мои ладони переместятся выше, на икры и на чувствительные коленки – тебе нравится, когда мои пальцы вот так массируют твою коленку? Вот так ещё и ещё, мои ладони двигаются по нежной коже твоих ног, нажимают на усталые мышцы, массируют каждый сантиметр твоего тела. Я медленно перемещаюсь чуть выше, вот мои руки уже на твоих бёдрах – ты лежишь закрыв глаза и чувствуешь, как я втираю массажное масло в твои ноги, ласкаю внутреннюю и внешнюю сторону бедра.

На твоём теле остался едва заметный след от ткани твоих трусиков – резиночка на поясе и две линии на бёдрах, сходящиеся прямо к интимным губкам. Это выглядит так мило и так соблазнительно – я провожу кончиками пальцев по этому следу, зная, какой чувствительный этот участок кожи. Пусть он отдохнёт под моими прикосновениями, пусть твоя нежная белая кожа разгладится и забудет о белье и одежде до самого утра.

Я нежно-нежно массирую твой животик и затем кладу ладони на твои груди, на твои прекрасные соски. Убираю руки, массирую ложбинку между грудей и уставшие мышцы над ними – они такие чувствительные к массажу, вот эти мышцы прямо над грудью, ммм... Твои плечи даже вздрагивают, когда я провожу ладонью по линии от плеча до груди.

Кладу руки на твои плечи и делаю массаж здесь, от шеи и к самому краю плечей – это очень уставшая кожа. Твоё лицо тает в блаженной улыбке, а я начинаю массировать твои предплечья, локотки, руки, беру твои ладони и нажимаю пальцами на чувствительные зоны между пальцев, на тыльной стороне кисти и на самой подушечке ладони.

Твои глаза закрыты и я начинаю с удовольствием делать массаж твоего очаровательного лица. Подушечками пальцев нажимаю на усталые мышцы щек, разглаживаю твои бровки, массирую лоб и запускаю пальцы в твои волосы, чтобы сделать массаж кожи головы. Она такая сверхчувствительная, ммм... Я пропускаю твои шелковые волосы сквозь пальцы, массируя твою прелестную головку.

Ты улыбаешься, я целую тебя в розовые губки и переворачиваю на животик. Снова запускаю руки в твои волосы, заканчивая массаж затылка, и массирую сзади твою уставшую шейку, твои плечи и спинку. Мне нравится, какая у тебя красивая спина – она такая нежная и бархатная на ощупь. Я упругими движениями постепенно спускаюсь к твоей соблазнительной попке, массирую полушария и с удовольствием мну их своими ладонями.

Затем я перехожу на мышцы ног, их особенно удобно массажировать, когда ты так лежишь – сзади они очень чувствительны, и я разминаю их столько, сколько нужно. Мои пальцы массируют тебя под коленками, расслабляют твои уставшие икры и спускаются  к пяточкам.

Я массирую твои ступни и любуюсь тобой, полностью расслабленной и довольной, такой красивой и полностью обнаженной. Мне нравится, что ты сейчас доверила своё прекрасное тело мне, и поверь, я получил от этого массажа не меньшее удовольствие, чем ты...

Утренний сюрприз

Её рука скользнула по моей груди и плечам, и я проснулся от этого прикосновения. Тонкие девичьи пальчики осторожно исследовали моё тело под простынёй, постепенно спускаясь вниз. Не открывая глаз, я стал вслушиваться в ощущения.

Нежная ладошка коснулась живота, стыдливо погладила меня по бедру, а потом осмелела и коснулась плавок. Её пальцы сыграли быстрый аккорд на моей выпуклости, на мгновение сжали ствол сквозь ткань и снова погладили мои плавки. Ах, ну зачем я их снова надел этой ночью?

Девушка осторожно повернулась и стала перемещаться вниз. Я почувствовал, как она прижалась к моей правой ноге и нежно поцеловала моё бедро. Потом она приподнялась, стащила с себя майку и легла на мои ноги голой грудью. Я почувствовал её упругие соски и прохладную нежную кожу полушарий.

Она ещё несколько раз поцеловала мои бёдра и живот, а потом тонкие пальцы ловко подцепили резинку моих плавок и потянули их вниз. Я чуть приподнялся, и девушка моментально стащила их с меня. Нежно толкнула меня в колено, заставив раскинуть ноги в стороны, и удобно расположилась у меня между ног.

Я почувствовал её тонкие пальчики на чувствительной коже мошонки, и влажные поцелуи на внутренней стороне бедра и на коже вокруг члена. Её язычок легко прикоснулся к моим яичкам и стал их вылизывать снизу вверх, сначала пролизав ложбинку посередине, а потом лаская каждое по очереди.

Прохладная ладошка обняла ствол моего члена у основания и сжала его. Я почувствовал горячее движение её язычка от самого низа яичек по стволу и вверх до головки. Острый кончик языка нежно потеребил самый кончик головки, чуть ли не стараясь проникнуть в узкое отверстие на ней, а потом она стала вылизывать основание головки, обводя его язычком со всех сторон.

Через мгновение горячее кольцо её губ охватило мою головку, и по тянущему ощущению в члене я понял, что девушка её старательно сосёт. Упругие губы скользили по головке вверх и вниз, а девичья ладошка тем временем ласкала мои яички и ствол.

Девушка сдвинулась в сторону, оседлала мою правую ногу и продолжила сладостную пытку. Я ощутил, как её груди касаются моей ноги, и как её трусики трутся об меня -- она сильно прижималась ко мне лобком, явно получая удовольствие от этой игры.

Член скользнул глубже в её ротик, и головка приятно упёрлась во вход в горло. Девушка сделала несколько подготовительных движений и вдруг насадилась на член так, что её лицо практически упёрлось в мой лобок. Стенки горла сжали головку со всех сторон, а губки обняли основание так, что я зарычал от удовольствия.

Она осторожно снялась с члена и снова приняла его в рот глубоко-глубоко, доводя мои ощущения до безумия. Упругое кольцо губ на самом основании члена, язык в нижней части ствола, головка в самой глубине... Девушка чуть напряглась и стала двигать головой вверх-вниз, насаживаясь на мой член -- весь мокрый от её действий, скользящий в её горле легко и упруго...

Я больше не мог выносить этой пытки. Ствол начал пульсировать, фонтан спермы выплеснулся прямо ей на язык, на самое основание, ещё один и ещё. Всё моё тело непроизвольно изогнулось, в основании члена будто звенела натянутая струна удовольствия, проходящая сквозь всю его длину прямо в открытый девичий ротик.

Девушка попыталась сглотнуть всё то, что попало ей на язык, облизнула и проглотила белые капли с губ, а потом обратила внимание на всё ещё пульсирующую удовольствием головку. Приложилась к ней поцелуем и медленно высосала, вытянула из неё последнюю порцию спермы. Напоследок облизала ствол и откинулась в сторону, отдыхая.

Её ноги всё ещё обнимали мою ногу, влажные трусики касались моей ноги, а длинные волосы разметались и прохладной волной легли на моё бедро. Я погладил её по голове, не в силах сказать или сделать что-либо ещё, и закрыл глаза.